— Тогда давай договоримся так, — она вновь улыбнулась, — в следующий раз, когда тебе покажется, что кто—то кого—то насилует — не нападай и не избивай его, пожалуйста, моими семейными реликвиями.

— Хорошо, — с серьезным видом, однако еле сдерживая смех, пообещал попаданец.

После этого они разошлись в разные стороны, а вечером, впервые за долгое время, Тима не стал избегать казни и долго, с не меньшим воодушевлением, чем челядь, наблюдал за тем, как насильник подыхал на колу.

***

— Господин, — вырвало его из раздумий одновременное обращение со стороны Гадаара и молоденькой девушки—рабыни.

— Есть что—то важное? — поинтересовался он вслух у Гадаара, при этом, краем глаза заметив как округлились глаза у рабыни, когда он заговорил с пустым местом на незнакомом ей языке.

— Нет, господин, — отрицательно покачал головой дух—раб, — по крайней мере, насколько я понял, — немного помолчав, добавил он. — Какие—то земельные дела. Склады. Амбары. Все в таком духе.

— Понятно, — протянул Тима, до которого только сейчас дошло, что посылать неандертальца подслушивать разговор двух цивилизованных, причем — сверх всякой меры, людей, было немного самонадеянно. Однако, других вариантов у попаданца все равно не было. — Ладно, лезь в кинжал пока, позже расскажешь в подробностях. — После небольших раздумий сказал он Гадаару, а затем повернулся к рабыне, — ты что—то хотеть милая?

— Мистресс Лилиана приглашает вас присоединиться к ней за обедом, — пролепетала она, почему—то покраснев, — разрешите, я вас проведу?

— Веди, — согласился он, легко поднимаясь на ноги.

Впрочем, особой необходимости в проводнике, пусть и столь приятном глазу, Тима не испытывал. За время своего невольного заточения в поместье, он излазил то вдоль и поперек. Запретными для него оставались всего несколько помещений — личные покои и кабинет хозяйки. А так же кухня, на которой, сейчас, полноценно властвовала любимая рабыня Лилианы и знатная мастерица по части приготовления чая — Руфи. Не то чтобы, ему было запрещено появляться на кухне, просто пожилая рабыня крайне ревностно относилась к любым посторонним на своей вотчине, а Тима слишком хорошо относился к Лилиане, чтобы лишний раз расстраивать ее рабыню.

Кстати, о Лилиане. Их взаимоотношения были крайне запутанными. Его безумно тянуло к ней, и она, явно, была к нему не равнодушна, Тима это четко видел. И еще — эта странная связь между ними, когда они долго смотрели в глаза друг другу. Ведь попаданец именно таким способом рассказал тогда ей все о себе. Причем, действительно все.

Они тогда несколько часов просидели просто смотря друг другу в глаза, совершенно забыв о чае, принесенном Руфи. И Тима рассказывал. Рассказывал о своем мире, о том как он рос, как учился, как попал, как скитался по джунглям, как тонул на корабле, в общем — выложил практически все. И, что удивительно — ничуть не жалел об этом.

Он был уверен, что эта, по сути, совершенно чужая, совершенно непохожая на него девушка, никогда не предаст его. Глупость? Еще какая! И он сам прекрасно понимал это. Но, при всем при этом, был уверен в Лилиане.

— Мистресс Лилиана, Мейстер Монора, — улыбнувшись, поздоровался Тима, входя в столовую, — просить прощения за опоздание.

— О, мастер Тималь, не беспокойтесь, — улыбнулась хозяйка дома, сидевшая во главе длинного прямоугольного стола, сервированного на три персоны. По левую руку от нее, спиной к большому, витражному окну, сидел вышеупомянутый Мейстер. — Прошу, присаживайтесь, — Лилиана указала на стул, стоящий по правую руку от нее.

Как только Тима уселся, хозяйка дома подала знак и вокруг стола забегали, засуетились, рабыни, выставляя блюда и наполняя бокалы. Тима, никогда особо не бывший фанатом алкоголя, от вина отказался и пил, по большей части, сок. Мейстер Монора, в отличие от него, с алкоголем совершенно не стеснялся и, спустя некоторое время, стал красен лицом и громогласен.

Он, то и дело, склонялся к уху Лилианы и что—то туда нашептывал. Та, лишь вежливо улыбалась, иногда односложно отвечала, иногда пытаясь втянуть в бессмысленную болтовню Тиму. Однако, тот не видел в этом особого смысла и отделывался общими, ничего не значащими, фразами, предпочитая сохранить свое красноречие для того момента, когда пойдет серьезный разговор. А то, что он будет, Тима не сомневался совершенно — он не забыл слова Лилианы там, на подъездной аллее.

Это случилось тогда, когда Мейстер Монора, в очередной раз, наклонился к уху Лилианы, собираясь сказать какую—то, очередную, глупость. Но, внезапно, раздался звон разбитого стекла, Тима, успел заметить, краем глаза, как брызнули осколки в витражном окне, прямо за спиной толстого мага. А потом тупо смотрел как тот медленно сползает на пол.

Сейчас Тима мог в очередной раз убедиться, что свое звание Лилиана получила отнюдь не за красивые глазки. Пока он все еще сидел за столом и тупо пялился на лежащего на полу Мейстера, окна зала уже были закрыты силовым полем, видимым даже ему, а сама хозяйка дома, вскочившая на ноги, отдавала какие—то распоряжения своей охране.