Шрифт:
Национальная гвардия метнула в студентов канистры со слезоточивым газом – «провели газ», выражаясь их словами. Студенты же бросили их обратно в знак защиты и неповиновения: «Нет, спасибо, нам такого добра не надо». Желая возмездия и еще сильнее усугубляя ситуацию, солдаты нацелили свои винтовки M1.
Среди всех средств от слезоточивого газа вроде полоскания холодной водой или поворота лицом к ветру совет «сохранять спокойствие» труднее всего применить на практике.
На фотографии, ставшей символом расстрела, четырнадцатилетняя девочка стоит на коленях над трупом студентки. Все ее тело, от позы до выражения лица, замерло в мучительном непонимании произошедшего.
Слезы – признак бессилия, «женское оружие». Война была очень долгой.
И-Фей Чен, студентка-дизайнер из Нидерландов, воплотила эту метафору в жизнь после того, как требовательный преподаватель довел ее до слез. Она сконструировала медный пистолет, который впитывает слезы, замораживает их, а затем стреляет крошечными ледяными пулями. Чен представила этот проект на своем выпускном, где она приняла предложение взять на прицел заведующего кафедрой [10] .
10
Alice Morby, «Eindhoven Graduate Designs a Gun for Firing Her Tears», Dezeen Magazine, November 2, 2016, www.dezeen.com/2016/11/02/tear-gun-yi-fei-chen-design-academy-eindhoven-dutch-design-week-2016. For more on Yi-Fei Chen’s project, see neural.it/2017/07/tear-gun-fragility-loaded-weapon.
Я начинаю выходить из себя, когда читаю скрупулезно написанную и фактически выверенную книгу «эксперта по плачу» Ада Вингерхойтса «Почему только люди плачут». Поначалу у меня складывается ощущение, что он полностью лишен сострадания и любопытства, но затем меня интригует внезапное заявление: «Все слезы – настоящие, – говорит он, – хотя некоторые могут быть „неискренними”» [11] .
11
Ad Vingerhoets, Why Only Humans Weep: Unraveling the Mysteries of Tears (Oxford: Oxford University Press, 2013), 147.
Мы внимательно изучаем слезы других людей на предмет их искренности. Даже искренность наших собственных слез иногда можно поставить под сомнение. В «Письмах к Венди» Джо Вендерот рассказывает о чисто стратегическом плаче ребенка в ресторане быстрого питания:
Его мать объяснила мне, что печаль его была не настоящей, а притворной. По ее словам, он изображал печаль для получения желаемого. Я подумал, а бывает ли моя собственная грусть какой-то другой? И я спросил себя, чего я пытался добиться этим ежедневным выдавливанием из себя притворной грусти? Я не смог ответить. И так я почувствовал настоящую грусть [12] .
12
Joe Wenderoth, «January 1, 1997 (New Year’s Day)», in Letters to Wendy’s (Amherst, Mass.: Verse Press, 2000), 142.
Вот еще один термин для притворной грусти – «плач-обманка», придуманный поэтессой Челси Миннисом (это, кстати, псевдоним, возможно, писательский).
Женщина испытывает плач-обманку на мужчине, и это весьма приятно.Обманный плач используют из-за того, что это полезно…И из-за того, что больше ничего сделать не в силах.Потому что никто не согласится с любым из ваших разумных утверждений…Они начнут спорить…И тогда вам нужно лишь расклеиться и пустить в ход плач-обманку… [13]13
Chelsey Minnis, «A woman is cry-hustling a man & it is very fun», in Poemland (Seattle/New York: Wave Books, 2009), 85.
Слезы белых женщин подвергаются особому вниманию, потому что их часто брали на вооружение против цветных людей, в особенности чернокожих. Слезы могут быть настоящими, под которыми я подразумеваю то, что они фактически вытекают из глаз, или же воображаемыми, метафорическими. Стекают ли они по лицу или существуют лишь в воображении, слезы белой женщины могут изменить царящую в помещении атмосферу. Они побуждают бросаться к ней на помощь, поправлять и наказывать тех, кто осмелится довести ее до слез.
Если обратиться к словам, то «рыдания» громче, а «плач» мокрее. Когда люди объясняют разницу между этими двумя словами для изучающих английский язык, то говорят, что «плач» (weep) более формален по сравнению с «рыданиями» (cry) и может звучать архаично в повседневной речи. Примеры можно увидеть в прошедших временах – простота слова «cried» (рыдал), и утонченность слова «wept» (плакал). Я помню, как однажды поспорила с учительницей, которая настаивала на том, что единственная правильная прошедшая форма слова «мечтать» была «dreamed», а «dreamt» – ошибка. Само собой, она была неправа как в филологическом, так и в моральном плане, и с тех пор я чувствую своеобразную привязанность к формам прошедшего времени, заканчивающимся на «t»: weep – wept, sleep – slept, leave – left. Есть в них какая-то завершенность, тихое окончание, о которой «d» не может даже мечтать – «мечтать» именно в той форме, на которой я настаивала.
В своем стихотворении «Плач» Росс Гей прослеживает этимологию слова от протоиндоевропейского корня wab через воображаемое развитие, притворяясь, что оно
означает тот самый звук раскрытия бутона, и еле слышный шум приоткрывания семян во тьме ночной… [14]14
Ross Gay, «Weeping», in Catalog of Unabashed Gratitude (Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 2015), 42.