В своей книге Фельденкрайз четко формулирует свое понимание пластичности мозга. Он пишет: «Разум постепенно развивается и начинает программировать работу мозга. Мое восприятие разума и тела включает в себя тонкий метод „перестройки“ структур всего человеческого существа таким образом, чтобы они были функционально хорошо интегрированы, что означает способность делать то, что хочет человек. У каждого человека есть выбор, как „настроить“ себя соответствующим образом». «Нервная субстанция самоорганизуется – в зависимости от получаемого опыта», – смело утверждает он. «Вы можете перепрограммировать себя в любой момент жизни…». Фельденкрайз понимал, что пластичность сохраняется на протяжении всей жизни. Едва ли идею о том, что мозг меняет собственную структуру в ответ на приобретаемый опыт, можно было бы изложить более четко.

Я бы сильно преуменьшил, если бы просто назвал Фельденкрайза «ранним приверженцем» нейропластичности. К 1981 году существовало чуть более ста научных работ, в которых слово «пластичность» использовалось применительно к мозгу, и лишь немногие из них демонстрировали ее клиническую полезность. При этом к моменту публикации книги с авторским названием «Неуловимое очевидное» Фельденкрайз использовал нейропластичность мозга уже на протяжении тридцати лет.

Жизненный опыт, приобретенный через опыт ментальный (который включает в себя наши ощущения, мысли, опыт действия и даже воображение), перенастраивает мозг. Нейроны, которые срабатывают вместе, соединяются друг с другом. Например, вы видите человека в желтой шляпе, и ваши нейроны, вовлеченные в обработку информации о человеке, шляпе и желтом цвете, активируются одновременно, соединяются и образуют цепь, изменяя ваш мозг. При повторении ментального опыта нейроны в этой цепи соединяются более тесно, подавая более быстрые и сильные сигналы. В результате такая цепь начинает иметь конкурентное преимущество в мозге по сравнению с менее используемыми нервными цепями.

Однако подобные перемены могут быть как к лучшему, так и к худшему, а изменение к худшему структуры мозга – это не то, от чего при обнаружении этого изъяна можно отказаться так же легко, как от плохой идеи. Это связано с тем, что привычки меняют структуру мозга, при этом проблемная нервная цепь по-прежнему имеет конкурентное преимущество перед другими цепями. Таким образом, если у меня появляется вредная привычка – например, пристрастие к получению удовольствия от кокаина, – такая цепь прочно встраивается в мой мозг (и его систему вознаграждения) и запускает быстрые, мощные и эффективные сигналы. Поэтому это становится не просто вредной привычкой, а привычкой, от которой очень трудно избавиться.

Не все «плохие привычки» начинаются с таких плохих решений, как желание попробовать кокаин и уверенность в том, что «я не впаду в зависимость». Есть и другие привычки, которые изначально появляются как «адаптивные», но впоследствии могут стать неадаптивными. Книга Фельденкрайза фокусируется на второй категории «плохих привычек».

Одним из примеров, который он приводит, является обучение чтению. Большинство из нас обучается этому навыку, читая вслух, то есть озвучивая каждое слово, которое нередко имеет приятную рифму и больше похоже на простую поэзию, нежели чем на прозу. Вспомните, например, такие фразы, как «Джек и Джилл впору / Взобрались на гору». Такое звучание приятно воспринимается на слух, а рифмы легче поддаются запоминанию; следовательно, и слова учить так легче. Но рано или поздно нас просят читать молча. В этот момент большинство людей все еще продолжают «субвокализировать» каждое из слов, слушая их звучание у себя в голове. По мере того как мы больше читаем, субвокализация усиливается и становится привычкой. Это обогащает процесс чтения, если у писателя хороший слух или если мы читаем стихи, однако также и удерживает скорость нашего чтения про себя на том же уровне, на котором бы она была при чтении отрывка вслух. С другой стороны, люди, владеющие техникой скорочтения, либо никогда не развивали эту привычку к субвокализации, либо в ходе обучения учатся отбрасывать ее: они могут просто смотреть на слова и каким-то образом узнавать их значение. Благодаря этому они могут читать намного быстрее (хотя вряд ли на тех скоростях, о которых говорят). Низкая скорость чтения из-за субвокализации является примером привычки, которая изначально формируется как адаптивная, но с учетом новой ситуации становится ограничивающей и приводит к напрасной трате энергии.

Обобщая одну из основных тем Фельденкрайза, я бы назвал это «транспозицией привычек»: привычки, зародившиеся когда-то в качестве адаптивных, могут мигрировать из одного вида деятельности, или вида движения, или поведения, или даже умственной деятельности, в другой. Это происходит бессознательно и на протяжении всей жизни. Проведите весь день, сгорбившись за компьютером, и вы будете ходить сгорбившись.

Разумеется, транспозиции привычек влияют не только на осанку. Они могут влиять на то, как мы выполняем различные виды деятельности. Они даже могут повлиять на наши представления о собственном теле. Например, Ф. М. Александер (чью работу высоко оценил Фельденкрайз) сделал несколько интересных наблюдений. Чтобы упростить одну из идей Александера, перескажу ее своими словами. В детстве нам часто говорили «сесть», и в результате мы, возможно, усвоили идею (так называемую «привычку ума»), что при приближении к стулу мы должны рухнуть на него вниз и так и сидеть, ссутулившись. Однако мы будет чувствовать себя намного лучше, если будем использовать стул в качестве опоры и сидеть на нем, устремившись вверх, таким образом, чтобы дать пространство нашему сердцу и внутренним органам. Садясь на стул, мы можем работать с транспозицией привычки садиться вниз. В этой книге Фельденкрайз обсуждает, как, например, распространенное убеждение в том, что речь – это лишь озвученная мысль, может вызвать всевозможные недоразумения и путаницы, поскольку мы привыкли считать, что они похожи, в то время как на самом деле между такими процессами, как «думать» и «говорить», существуют глубокие различия.

Одна из главных целей Фельденкрайза состояла в том, чтобы помочь людям понять, когда и как они следовали транспозиции привычек, чтобы они могли найти способ выполнять каждое новое действие по-новому, само по себе, не обременяя его предыдущей привычкой, обучением, принуждением, отношением, чрезмерными усилиями или «движениями-паразитами», которые не приносили никакой пользы.

Одна из причин, по которой так важна работа Фельденкрайза над привычками, заключается в том, что он предлагает такой подход к «расставанию с привычками», который представляет собой радикально новую альтернативу общепринятому подходу, предложенному психологами-бихевиористами. Общепринятый бихевиоризм фокусировался на стимулах и ответных реакциях и не учитывал роль разума (или сознательного осознавания) в развитии и разрушении привычек. Фельденкрайз действовал иначе.

Общепринятый бихевиористский подход, рассматривая привычки, не интересовался ролью психологического развития или развития мозга при формировании этих самых привычек. Его цель была весьма редукционистской: исключить из психологии все, что нелегко измерить (например, психические состояния) и вместо этого просто изучать поддающееся наблюдению поведение, а также последовательности стимулов и реакций на них. Так бихевиористы пришли к тому, что исключили из психологии психику и субъективное осознание (хотя психология по определению является изучением психики – «наука о психике»). Кроме того, они упустили из виду мозг.