– Еще летали кролики и морская свинка, – добавила девушка, у которой по зоологии всегда была оценка «отлично».

– Вот видишь, – вздохнул Тёма. Они болтали до полуночи обо всём и никак не могли наговориться. А когда контр-адмирал проснулся, молодые люди сообщили ему, что собираются пожениться. Старый моряк ничего не сказал и молча позавтракал. Причем съел целых две дольки чеснока, чего никогда не позволял себе в утренние часы.

– Хорошо, – сказал контр-адмирал, закончив прием пищи и выкурив трубку, хотя давно бросил курить, – я соглашусь, если ты выполнишь мое условие.

– Я готов! – заверил его юноша. Он уже одел рюкзак, высокие, почти по пояс, болотные сапоги и приготовил сачок.

– Принеси-ка мне золотой телефон Болотного царя. Говорят, он его хранит в своем дворце на Боярском островке. Тебе будет как раз по пути…

Контр-адмирал вынул из сейфа карту и объяснил, как добраться до дворца Альбеды. И Тёма отправился в дорогу. Он так торопился, что чуть не забыл новенький крепкий шест. А Розалия помахала ему рукой, ведь он обещал принести ей с болота красивую орхидею.

Только кажется, что болото – это унылая топь, чей однообразный ландшафт негативно действует на психику. Чья бесконечная тишина звенит и звенит в голове, а потом взрывается от дурацкого хохота птицы-идиота или протяжного стона испускающего дух дерева, испещренного, как Шигирский идол, таинственными письменами короеда. Где философствуют жабы и предсказывают судьбу по мутному стеклу бутылок, плавающих в черной воде. В котором ползают по дну белые, как альбиносы, мертвецы и, булькая, выдыхают болотный газ, пузыри которого плавают на поверхности, словно грязные целлофановые пакеты. Говорят, их собирают ведьмы и добавляют в котел, когда варят приворотную кока-колу. Где по ночам зависают болотные огни, которых считают некрещеными душами, и качаются до утренних туманов. В общем, глупости тёмных веков.

Когда солнце поднимается так высоко, что не каждая стрекоза долетит, болото влажно расцветает, как поднявшаяся со дна белая кувшинка с нежным желтым сердечком. Среди зарослей тростника и рогоза, похожего на полицейские дубинки, матово блестит неподвижная вода, по которой плавают листья водокраса. А дальше, где смыкается разноцветная ряска, начинаются острова изумрудной болотной травы. «Прыгни в меня, – шепчет трава, – я мягкая, как перина…»

Дополняют болотную пастораль феноменальное кваканье лягушек, причём солируют будущие царевны, и дробная перекличка дятлов-холостяков, фанатично добывающих хлеб насущный в отполированной веками древесине. А когда, как по команде, смолкает кваканье и перестук, и писки в гнездах, и цапли застывают с монашеским смирением, тогда звучит баховская фуга ля минор. Болотный орган звучит так тихо, что из людей его мог услышать только режиссер Андрей Тарковский, а у остальным казалось, что это звенят полчища комаров…

Тёма продвигался по болоту как опытный осушитель, ловко орудуя длинной палкой. Ему было не привыкать к путешествиям по болотной жиже – первая пиявка укусила его, когда Тёма еще и в школу не ходил. Перед тем, как сделать шаг, он проверял тупым концом шеста твердость дна. Иначе можно было провалиться сразу до пояса, а то и по горло. И потом сиди в болоте целый день, пока какой-нибудь проплывающий мимо крокодил не поможет тебе выбраться. Правда, крокодилы исчезли из российских болот еще в Ледниковый период.

А острым концом шеста он протыкал пузыри болотного газа, и те лопались со смешным пшиканьем.

Чтобы добраться до Боярского островка, ему нужно было дойти до дерева с раздвоенным стволом и повернуть направо. Через расстояние примерно в триста шестов начиналась Рыжая топь, которую можно было пересечь на плоту. А если обвязка плота, сделанная из лозы, уже окончательно сгнила, то обойти топь слева. Потом, после груды болотного бурелома, помеченной черной тряпкой со пиратским смайликом, будет торчать ржавый хвост Мессершмитта-низкоплана. Тёме надо будет залезть на самый верх истребителя, откуда можно увидеть дворец Болотного царя. Дело в том, что Боярский остров, на котором Альбеда построил дворец, был плавающим, и ветер мог отогнать его куда угодно. Конечно, далеко бы остров не уплыл и обязательно застрял в зарослях камыша.

Конец ознакомительного фрагмента.