И вот этим утром выйдя из душа, первая фраза которую я услышала была:

– Ну, что дорогая и любимая жена позавтракаем или сначала займемся скреплением магических уз физически. Страстно и нежно, и долго-долго. Вчера мы так и не успели осветить любовью нашу связь, нужно срочно наверстывать упущенное.

Он как и Арлеонт также посетили душ и были сейчас свежи и как никогда притягательны. Мой взгляд как притянулся к подтянутым и хорошо тренированным фигурам в одних полотенцах на бедрах, только и осталось, что слюнки подбирать. Ммм, какие они все-таки классные и заботливые, вон и чай мне налили и тарелочку любимыми лакомствами наполнили.

Честно говоря, я не понимала о чем так соблазнительно говорит Арлеонт и удивленно приподняла брови, скрестив руки на груди, поверх полотенца. Нет, смысл-то мне был понятен, только с чего это он назвал меня женой, мы же не поженились еще.

– Мы прошли обряд объединения вчера днем в храме.

Вот тогда я и вспылила, но не сильно. Что-то такое подозревала, только отбрасывала эти мысли. Ведь и платье так и кричало о свадьбе, и храм, он такой храм. И хотя я не успела ничего понять на самой церемонии, все, что происходило было от души. Позже, сидя с Селией, какие-то навязчивые мысли тревожили меня, например этот старец в конце. Но я старательно отбрасывала их. И как видно зря.

Вот теперь я в спальне между кроватью и окном, позади стена. Впереди Айверин довольный и хищный.

– Иди сюда, крошка. Тебе понравится быть нашей женой, обещаю.

– Честно-честно? Какие у меня теперь права есть.

– У тебя есть законное право требовать нас в свою постель хоть круглосуточно.
– и Арлеонт, стоя по ту сторону кровати, поманил меня пальчиком и он где-то растерял свое полотенце, наверное, после моего кувырка. Было это так предвкушающе, так порочно, что мне захотелось скинуть полотенце, забраться на кровать, как ласковая кошечка и выгнуться, соблазняя и призывая к действию.

Но нет, я знаю, что сдамся, но это будет позже. Пока я, наивная, “летала” в своих облаках и прочих иллюзиях, мальчики провернули то, что называется “Без меня меня женили”.

Медленно и плавно, как и хотелось, кошечкой забралась на огромную кровать. Встала на ноги, пружиня на кровати, погладила себя поверх полотенца. Айверин подошел к кровати ближе, я видела его боковым зрением. Удерживая взглад Арлеонта стала стягивать с себя полотенце, а потом швырнув его на голову возбужденному хищно настроенному мужчине, спрыгнула с кровати и побежала обратно в гостинную. Мне нужно зеркало, чтобы сбежать от мужей. А там и до Велрины недалеко, у этой ведьмы они меня не отыщут.

До заветного зеркала оставался шаг, какой-то маленький шаг, совсем крошечный, когда меня поймали за талию. Только ойкнуть успела, как оказалась на плече наглого неандертальца, который звонко шлепнул по незащищенной попе и больно впиваясь в живот твердым плечом понес меня обратно. Я стала вырываться и верещать.

– Пустите!
– попу гладила большая теплая ладонь.

А через секунду я летела на большую мягкую кровать и просто из чувства противоречия снова стала вырываться. Руки мои быстро связали и подняв над головой закрепили за один из вычурных с позолотой завитков. Братья расположились по обе стороны от меня и зафиксировав мои ноги своими, ласково целовали лицо и шею, а руки их свободно почти невесомо будоражили нервные окончания, взрывая мурашкам мозг: куда бежать? устроить танцы?

Я быстро устала извиваться и, вскоре, расслабившись получала удовольствие, блаженно млела от чувственных прикосновений и горячих губ выцеловывающих нечто необъяснимое на теле, иногда щекочущих, иногда прикусывающих кожу. Я стонала, шипела, вскрикивала и ругалась, а еще возбуждалась. Мне широко развели ноги и часто проходились руками и губами рядышком, в опасной близости от самых чувствительных мест. Даже к груди не прикасались, хотя она явно требовала, чтобы губы обхватили горошину соска, подарили негу ярких ощущений. Похоже меня решили свести с ума ласками, не касаясь самого главного, самого жаждущего прикосновений местечка. Я уже была согласна на все лишь бы братья перешли к основному действу и прекратили сладкие издевательства. Когда они и сами резко сменили направленность действий. С мягкости поцелуев и шелка прикосновений, перешли к активным действиям.

Ловкость рук, перекат и вот я уже лежу на красноволосом Айверине. На гладких белых простынях его волосы создавали чудную, контрастную картину.

– Крошка, держись вот за этот завиток и держись крепко, сейчас мы будем строги с тобой. И тебе очень понравится.
– ох, сколько бахвальства-то в голосе, он нетерпеливо шептал, кусая мочку и направляя мои руки, а его брат в это время ласкал пальцами клитор и погружал их в меня, а я умирала от восторга.

А в следующий момент я умирала от еще большего восторга, так как пальцы сменил большой, горячий член, он безумно сладко растягивал меня, быстро и сильно погружаясь во влажное лоно.

– Сейчас мы сделаем так, чтобы крепко-накрепко запомнила, что ты наша жена и мы оба твои мужья. И тени сомнений в тебе не будет.
– и Айверин был прав, эту ночь я запомнила ярко, как одну из множества самых прекрасных.

Я вскрикнула от первого грубоватого проникновения и приготовилась ловить новое, невыносимо приятное ощущение от его следующего толчка. Но его не было, мужчина подо мной замер и мне не дал насадиться сильно и глубоко. Попы коснулось холодное и влажное, палец покружил на чутком месте и стал проникать мягко и настойчиво, и вот уже вместо пальца горячая головка давит, медленно проникая сквозь узкое кольцо мышц, вызывая мурашек по коже и сладкие взрывы возбуждения. Чувствую, как меня переполняет, когда он полностью погружается на всю длину и мужья начинают свой танец страсти, почти сразу переходя на быстрый темп. Они часто меняют позы, не давая толком привыкнуть к одной, как приходится изгибаться в другой. Мои руки неведомо когда развязали и я то держалась за столбик, опиралась в кровать, то обнимала мужчин за шею. Мне, кажется, никогда не было так хорошо. Каждое движение мужей отзывалось сладкой мукой, я бесконечно долго балансировала на грани оргазма, мечтая, чтобы это никогда не кончалось. Губы горели от жадных, страстных поцелуев, но я ни за что не оторвусь от сладких губ напротив.