– Простите, что так поздно, но время не терпит. Вот, посмотрите, – Буров протянул нойде телефон с фотографией уродца на экране.

Шаман вгляделся в фото, медленно кивнул, узнавая.

– Да, похоже на Луот-хозик. У меня есть ее изображения. Хотите, покажу?

Яков порылся на книжной полке, достал невзрачный томик. Полистал немного, нашел нужное место, ткнул в него пальцем.

– Вот.

Со страницы на Бурова смотрела увеличенная копия мумии-уродца. Точно такая же голова, черты один в один. Лапы похожие, только мощнее, и когти больше. А еще… Ее фигура здорово напоминала силуэт, который старлей видел в квартире Чернова.

«Неужели это все реально? Какие духи, какие боги, елки-палки».

– Кто она? Ваша богиня?

Нойда улыбнулся, бросил книжку на стол.

– Нет. Это дух. Саамы верят, что они живут на земле вместе с нами: в воде и почве, в воздухе и в лесу. Много их, и у всех своя роль. Есть и боги: Пейве-солнце, Торден-громовержец, Сторюнкар – повелитель всего живого. Но Луот-хозик – дух. Ее зовут Оленьей хозяйкой. Олени всегда были очень важны для саамов, без них мы бы не жили, а потому и Луот-хозик почитали пуще всех других.

Буров потер пальцами виски. Оленья хозяйка… Это она устроила кровавую бойню? Дух оленеводства?

– Вижу, что не просто так вы пришли ко мне, – продолжил Яков тихим голосом. – Чую, что беда случилась, и она тому причина.

Старлей не знал, что на это ответить. Сил хватило лишь на согласный кивок.

– Да… Я так и думал. – Нойда задумчиво подпер подбородок ладонью. – Это сейчас у вас?

Яков указал на фото. Буров опять кивнул.

– Понятно. Луот-хозик – не злой дух. Но духи и вовсе не бывают целиком злыми или добрыми. Они живут так, как удобно им. Просто иногда мы для них тоже полезны. Луот-хозик присматривала за стадами, пока ей приносили жертвы и другие дары. Но те времена давно прошли.

– Что мне с этим делать? Сжечь? Выкинуть? Ей отдать?

– Это ее разозлит. Отдать… Пожалуй, но она озлоблена, ведь ее дитя украли. Я не позавидую тому, кто осмелится отдать его.

Буров сам не понял, как выложил Якову все: о трех пропавших, о Кулике, о силуэте в доме Чернова. Просто не мог больше держать это в себе. И почему-то был уверен – здесь его поймут.

Яков на минуту задумался. Казалось, безумный рассказ совсем не удивил его – взгляд шамана остался ясным и спокойным.

– Понимаете, – вдруг начал он, – сейчас все не так, как раньше. Когда-то и нас было много, и духи были сильны. Их почитали, приносили им дары. Но теперь… Кто их помнит? Даже в нашей общине стали забывать, а иные и вовсе веру сменили. Вот и спят теперь духи. Ну как медведь зимой. Разбудили вы ее. Теперь и ходит она по тундре – злая и голодная, как тот же медведь-шатун. Но сил у нее мало. Иначе сразу всех четверых нашла бы.

– Так что мне-то делать? Эта тварь же тут весь поселок перебьет!

– Она злая, но не безумная. Нашла тех, кто коснулся ее плоти и крови. Кто украл дитя. Но само дитя не нашла. Оттого и… Разобралась с ними по-своему. Нужно вернуть дитя, только сделать это с умом.

Нойда опять повернулся к полке, вытащил откуда-то из заднего ряда потрепанный сложенный листок. Развернул на столе – Буров увидел давнюю, еще советских времен карту Старо-Рыбацкого.

– Смотрите, – сказал Яков и постучал пальцем по карте. – Вот тут есть сейда-камень. Это у саамов как алтарь. Туда раньше и приносили дары духам да богам. Много было таких камней в округе, да затерялись все. Только про этот и знаю. Туда вам нужно.

Буров внимательно посмотрел на точку, куда указывал шаман. На северо-востоке от поселка, пешком туда не дойдешь, тем более сейчас. На уазике можно быстро справиться, если не застрять где-нибудь по пути.

– Нужно ей показать, что ее все еще помнят и чтут. Иначе дитя получит, успокоится, но вас разорвет. А так… Она не дикий зверь. Должна понять. Да и не может она ничего без подношений – только на вере людей и живет. И еще…

Нойда вышел из комнаты, но тут же вернулся обратно, протянул Бурову брякающие мелкие косточки на веревке – жутковатое ожерелье.

– Это для нее, – пояснил Яков. – Ей кости оленьи приносили или мясо. Нужно на сейда-камень положить. Сначала это, потом дитя. Понятно?

– Куда еще понятнее. Только чего она хочет? Ребенка вернуть? Он же мертвый давно.

– Не знаю. Может, не мертвый. Это же духи, а не люди – не забывайте. Или дитя оживить можно. Поговаривали, они умеют переселяться в другие тела. Даже в человеческие. То только Луот-хозик и ведомо.

Старлей закрыл глаза. Духи, переселяющиеся в другие тела… Это все не укладывалось в голове.