Шрифт:
Странный летучий корабль тем временем приземлился на широкой площадке перед воротами царского подворья.
Я настороженно пошёл к нему, не отрывая глаз от борта, на котором странным изломанным шрифтом была выведена надпись «Варяг». Сзади стукнули, закрываясь, ворота. Чуть скрипнул запираемый изнутри засов. Кажется, отец слабо протестовал. Но Абрам что-то уверенно пробасил в ответ.
Из-за изгородей и домов выглядывали встревоженные лица горожан. Однако никто не спешил встать со мной рядом.
Вдруг борт корабля изменил свои очертания. Что-то посередине поднялось, и тут же на землю опустился массивный трап. С замиранием сердца я ждал, когда на него ступит кто-то из команды судна.
Лишь спустя минуту наверху показалась человеческая фигура. Никакой брони, никакого оружия. Седые волосы, старенький пиджак.
Моё лицо расплылось в улыбке. Я узнал пришельца.
8
Аркадий Петрович сошёл по трапу с летающего судна и распахнул свои объятия:
– Рад приветствовать тебя, Иван, в вашем тридевятом царстве!
Я позволил обнять себя пожилому поэту, похлопав его в ответ по спине. Потом, отстранившись, задал вопрос, который почему-то в первую очередь вызвало в моей голове его приветствие:
– А с чего это у нас тридевятое царство? Нас никто таковым никогда не именовал. Да и вообще, названия у нашего, прямо скажем, небольшого государства нет. Нет ни флага, ни гимна. Если соседи к нам собираются, говорят: «поехали к Никанору».
– Это большое упущение! – Ароз Азорин воздел палец к небу. – А если Верхние с вами захотят поддерживать дипломатические отношения?
– Шутишь, да? – я скептически посмотрел на гостя. – С чего бы им с нами так миндальничать? Кроме того, мы у них наверняка уже под каким-нибудь номером числимся. Так что там насчёт твоей странной фразы про тридевятое царство?
– История уходит корнями в древность, – придав своему голосу таинственности, начал повествование Аркадий Петрович. – Тогда на земных просторах, мизерную часть которых занимает ваше государство, была огромная страна. Столицей, как ты знаешь, был прообраз нашего летучего города. Или, если точнее, наш город – это прообраз того, древнего. Стоял он, конечно, на земле, и был не в пример больше того, что порхает сейчас над нашими головами.
– Москва – резиновая, – вспомнил я слышанное в моём предыдущем путешествии выражение.
– Так вот, была она столицей огромного государства. И было это единое государство с едиными законами. Правда, для кого-то они были законнее, чем для других. Но это, как показывает история, обычное дело.
Я согласно кивнул, а поэт продолжил свой рассказ:
– И была в этом государстве единая служба гонцов, гордо именуемая Почтой России.
– Полезный департамент, – оценил я, продемонстрировав филологические знания, которых, впрочем, мой собеседник не оценил.
– Со временем смысл её стал всё более размытым, – Аркадий Петрович взял меня под локоть, увлекая в сторону запертого царского подворья, где беспокойно маячили головы царя-батюшки и Абрама. – С появлением мощных информационных сетей доставка газет и журналов практически сошла на нет. Посылки гораздо быстрее доставлялись другими курьерскими службами. Более того, из-за особенностей структуры Почты эти посылки терялись в пути, совершая немыслимые маршруты в попытке попасть в соседний город. Но финальный удар, так сказать, удар милосердия, нанесла Почте России пенсионная реформа, затеянная тогдашним правительством.
– Пенсионная реформа? – удивился я, попробовав словосочетание на вкус. – Слово реформа я знаю. Буквально оно означает изменение формы. А по сути – перестройку чего-либо. Вроде сарая или бани. Правда, у нас никто не говорит «реформа бани». Но, может, это от тотальной безграмотности простого населения. А вот что означает слово «пенсионный»?
– Как бы тебе объяснить, – поэт почесал нос. – Раньше государство заботилось о пожилых людях. Ведь они – изрядный процент электората…
– Чо? – я нахмурил лоб.
– Понимаешь, правительство было выборным.
– Оно и у нас выборное, – я пожал плечами. – Батюшка сам выбирает, кто будет в нём штаны просиживать.
– А в те давние эпические времена правительство выбирал народ, – Аркадий Петрович вновь воздел кверху палец.
– Батю тоже народ, можно сказать, выбрал, – снова пожал плечами я. – Тогда, правда, у народа особенно выбора не было. Ну, а потом отец, не будь дурак, позаботился об отсутствии конкурентов.
– Иван, ты сегодня меня постоянно перебиваешь! – возмутился нежданный гость. – Будешь ты меня слушать, или я замолкаю?