Стакан с виски не пустел. К двенадцати ночи Робин едва держалась на ногах, переминаясь у барной стойки, лишь бы не уснуть прямо здесь, у всех на виду. В баре стоял дикий гвалт, народ выпивал, веселился, праздновал жизнь и совсем не думал о том, что завтра снова придется вернуться под офисные кондиционеры, казавшиеся хорошей идеей только в неимоверную летнюю жару, накрывавшую их город на несколько месяцев.

Живая музыка в исполнении Дейва сменилась пластинками на огромном старинном аппарате – особой гордости Митчела Броуди. Кто-то неловко танцевал, мотая головой из стороны в сторону, другие пытались подпевать знакомым мелодиям, не обращая внимания на то, что это больше похоже на мычание. Тот самый парень, который пытался заговорить с Робин, нашел себе другую жертву и теперь опаивал трех совсем молодых девчонок, которым вряд ли исполнилось двадцать. Было удивительно, как их пустили в это заведение, явно неподходящее для таких невинных созданий.

– Может, тебе уже хватит? – голос Дейва прогрохотал над ухом, заставив Робин вздрогнуть от неожиданности. – Его этим не вернешь.

– Что? – подняв голову вверх, девушка прищурилась, пытаясь сфокусировать взгляд на его лице, но получалось плохо.

– Я знаю, почему ты пьешь. Но его этим не вернешь. Габриэля, – повторил амбал и сел на освободившийся рядом стул, даже не удосужившись предложить это место девушке.

– Откуда ты… – нахмурилась она.

– Видел тебя вчера. С тебя можно было драмы снимать – оскара б взяли. Такой у тебя был взгляд.

– Не твое дело. Возвращайся в свой ретрит… Или где ты там был? В шалаше у шамана? – Робин икнула, пошатнулась, чуть не потеряла равновесие и, если бы не сильные грубые руки Дейва, упала бы прямо на грязный пол, залитый смердящим пивом.

– Хочешь жареной картошки? – вдруг перевел тему ее спаситель и, увидев удивленный взгляд, заржал, перекрывая гремящую на весь бар музыку. – Пойдем.

Она хотела бы сопротивляться, но не могла. Схватив девушку за руку, Дейв, словно ледокол, проложил им двоим путь в толпе почти невменяемых людей и вышел на улицу. Позади, болтаясь тряпичной куклой и едва поспевая за ним, ковыляла Робин. Они завернули за угол, прошли несколько метров и оказались у высокого жилого здания.

– Я думала, мы идем в кафе, – начала сопротивляться девушка, вызвав только новый приступ смеха.

– Не трону я тебя. Не трясись. Ты не в моем вкусе. А такой вкусной картошки, как делаю я, тебе все равно никто не пожарит.

Уже через секунду отворилась дверь в просторное лобби, когда-то обставленное по последнему писку моды, а теперь хранившее лишь остатки былой роскоши. Не было ни консьержа внизу, ни живых цветов, ни свежих газет. Казалось, дом вместе со своими жителями остался где-то в прошлом.

Дейв и Робин поднялись на лифте на двадцать первый этаж и вошли в непримечательную деревянную дверь, немного обшарпанную. Квартира оказалась просторная, но обставлена была нелепо. Слишком маленький диван стоял прямо посередине комнаты, где-то слева притаилась огромная кухня – явно большая для закоренелого холостяка, – у слишком маленьких окон тянулся длинный стол, заваленный нотными тетрадями и книгами. Место не очень-то располагало к приему больших компаний.

Усадив гостью на диван, Дейв начал колдовать на кухне, и вскоре всю квартиру заполонили звуки и запахи скворчащего масла.

Боясь, что уснет, Робин поискала глазами телевизор, но, не найдя, решила занять свое внимание разбросанными по столу листами. Из приоткрытого окна тянуло свежим воздухом, и уже через пару минут девушка почувствовала, что ее сознание проясняется. Довершила трансформацию чашка горячего кофе.

– Что ты имел в виду, когда сказал, что все мы там будем, когда я спросила тебя, где ты пропадал? Это что, какой-то новомодный санаторий? Или…

– Ничего похожего.

Дейв уплетал жаренную с луком картошку, словно не ел дней десять. Масло блестело на его пухлых губах, обрамленных редкой щетиной, и Робин, и без того чувствовавшую себя не лучшим образом, начало подташнивать от одного взгляда на него. Хотя, надо было признать, готовил он действительно хорошо. Для тех, кто любит слишком жирную, зажаренную до черноты еду.

Жутко хотелось спать. Сейчас, вдали от барного шума, тишина давила, а мысли, которых она так хотела избежать, готовы были снова напасть на ее и без того растревоженные мозги, словно стайка пираний. Спасти мог только стакан крепкого алкоголя – все равно, какого, – и неспешное бурчание кого-то рядом, пока она не отключится и не получит свободу еще на несколько часов.

– Расскажешь? – вздохнула девушка. Ей было неинтересно. Но все лучше, чем гробовое молчание.

– Я был там, откуда не возвращаются, Робин. – Дейв смотрел на нее слишком серьезно, чтобы захотелось посчитать это за шутку.

– Женился, что ли? – глупо пошутила девушка, но, наткнувшись на суровый взгляд напротив, притихла.

– Видишь вот это? – он наклонил голову пониже и провел рукой по длинным, почти до плеч, волосам. Чуть выше правого уха красовался большой изогнутый шрам, уже затянувшийся, но явно свежий. Страшно было даже подумать, что кто-то мог выжить после такого удара.