– Его звали Лионриен. Мой первенец. Его мать погибла, когда ему шёл третий год. Упала с лестницы. Сломала шею. Мгновенная смерть.

Помолчал. Откинулся на спинку сиденья, прикрыл глаза. Могло показаться, что он задремал, если бы не слишком напряжённо для спящего сжаты челюсти.

– Конечно, я забрал его к себе. Отец говорил – не привязывайся. Предупреждал – будет больно. Я не слушал. Мой первый ребёнок. Мой сын. Моя кровь. Мне было неважно, станет он крылатым или нет. Когда стало понятно, что нет, для меня ничего не изменилось.

Снова пауза. Глаза дракона распахнулись, и я едва не отшатнулась от той боли, которая полыхнула на меня из их глубины.

– Я любил его. Я так его любил! А он… – лорд Корбед отвёл взгляд, снова помолчал. – Шестеро моих сыновей умерли глубокими стариками, и лишь один – в двадцать два года. Так рано. Несчастный случай. Лошадь испугалась вылетевшей из-под копыт птахи и сбросила его. Неудачно упал. Ударился виском о камень. Целители ничего не успели сделать.

Я не выдержала, придвинулась ближе и взяла мужчину за руку, пытаясь хоть как-то выразить своё сочувствие. Прижать бы его сейчас к себе, погладить, но то, на что я легко решалась ящеркой, в двуногой форме казалось невозможным.

Он сам меня к себе прижал. Уткнулся лицом куда-то в волосы, туда же и забормотал:

– Больше трёхсот лет прошло, а как вспомню… до сих пор горе ослепляет. У нас, драконов, к сожалению, слишком хорошая память. Тогда же я понял, насколько прав был отец, и больше таких ошибок не совершал. С остальными сыновьями виделся очень редко – несколько раз в год, просто чтобы не дать себя забыть на случай, если крылья у них всё же прорежутся. Потом, когда понимал, что надежды тщетны, отдалялся сильнее. Содержал, узнавал о самочувствии и успехах, оплачивал учёбу, помогал подняться в этой жизни. Но личное общение сводилось до редких встреч по особому поводу, пока не станут достаточно взрослыми, чтобы уже не нуждаться в отце. Так проще. Они слишком быстро уходят, а я не хочу снова испытать ту страшную боль.

– А как же Брандерон? – не удержалась я.

– Я стараюсь не совершать той же ошибки, от которой меня предостерегал отец. Свожу общение с ним до минимума, особенно учитывая, что после того, как Эйдериан обрёл крылья, шансы Брандерона на это упали до нуля.

– Но вдруг? Бывает же всякое. Вы же сами сказали, что тот император сразу двух крылатых сыновей получил.

– Двух крылатых и несколько десятков бескрылых. Статистика неумолима.

– Бедняга Брандерон, – вздохнула я. – Ни матери, ни, по сути, отца. И при этом он будет наблюдать, как вы сближаетесь с Эйдерианом. Это ужасно.

– Я подобного не планировал. Всё совпало одно к одному. Обычно у нас не рождается новый сын прежде, чем с предыдущим всё становится ясно. Но так уж вышло. Я сам виноват – замотался с очередным расследованием, забыл про сроки и вовремя не обновил заклинание. Как результат – появился Брандерон. Потом смерть его матери, а теперь вот, оказалось, что Эйдериан обрёл крылья. Столько совпадений. Они ведь и не должны были познакомиться, пока не повзрослеют. И меня очень тревожит то, что мальчики сближаются.

– Почему? Думаете, Брадерон будет завидовать тому, что у Эйдериана крылья?

– И это тоже. Сейчас он ещё малыш, для него брат, близкий по возрасту – нечто новое и интересное, объект восхищения и пример для подражания. Но с годами он будет всё больше осознавать разницу между ними, пропасть будет расти. А я этого не хочу, но и препятствовать их сближению было бы жестоко, раз уж мальчики хотят этого общения. Они всё же братья, пусть и с разной судьбой.

– Брандерону шесть, почти семь, он уже не младенец и многое понимает, – возразила я. – И уже сейчас прекрасно осознаёт, что Эйдериан – крылатый наследник, а сам он – простой человек. И всё равно тянется к нему. Да и Эйдериану брат понравился. Мне кажется, даже лучше, если они станут друзьями, а не соперниками. Но вы сказали – и это тоже. Есть что-то ещё?

– Да. Терять любимого брата не менее тяжело, чем любимого сына. Я не хочу этого для Эйдериана, но… не всё в моей власти. Вообще-то, я надеялся, что Эйдериан сдружится с Кэмэнором – всего три года разницы, к тому же, кровное родство, что у нас, драконов, огромная редкость, но после того, что случилось сегодня, я своего сына и близко к младшему принцу не подпущу, по крайней мере, в ближайшие годы.

– Кровное родство? – вот сейчас я по-настоящему удивилась. Хотя… назвал же Кэмэнор лорда Корбеда «дядя Вандерик», но мало ли, я маминых подружек тоже тётями звала, хотя родства там никакого не было.

– Они троюродные братья, – пояснил дракон. – Мой отец был младшим братом прежнего императора.

– Значит, император – ваш двоюродный брат? – сообразила я. – Не удивительно, что вы так близки. Потому что братья?

– Вряд ли поэтому, – криво усмехнулся лорд Корбед. И я очень обрадовалась даже такому слабому намёку на улыбку – на боль в его глазах было очень тяжело смотреть. – Я младше его сына и воспринимаю Сиандерина скорее дядей, чем братом. Но всё же мы – кровные родственники, а как я уже сказал, среди драконов такое – огромная редкость. И мы близки просто как родственники.