Устроившись поудобнее, я погрузилась в сон, но отдых мой был не долгим. В полночь к моей камере пришли двое и нагло схватив меня, выволокли с телеги и поволокли прочь, сопровождая всё это словами:

— Не упирайся ведьма. Его превосходительство ждёт тебя на допрос.

Я сразу почувствовала, что дело пахнет жареным и быстро начала озираться по сторонам в поисках Людвига. Почему-то я была уверена, что он единственный кто может мне помочь. Наконец-то я нашла его глазами, но необходимости звать его не было, он и так уже направлялся в нашу сторону. Поравнявшись с нами, он спросил:

— Куда вы её тащите?

— Его превосходительство ждёт эту женщину на допрос.

— Я сопровожу вас до его покоев. Вы же не против?

— Нет. Нам так даже спокойнее будет. Кто знает, чего от неё ждать.

Войдя в палатку этого святоши, я увидела этого фанатика сидящим по среди комнаты в большом кресле. " Ну ещё бы, чтоб его седалище вместить и трона будет мало" — подумала про себя я. Он был всё ещё облачён в рясу и был похож больше на дьявола, нежели чем на служителя Бога. Взглянув на нас, он произнёс, обращаясь к Людвигу:

— Мой дорогой, ты сослужил нашей святой церкви великую службу. Но несмотря на это тебе придётся уйти, тайна исповеди, есть тайна исповеди. Даже для такой заблудшей души, как эта.

Людвиг не стал спорить и вышел, я бросила ему в спину молящий взгляд. Как только его фигура удалилась, этот пингвин приказал своим подручным, тем самым, что меня тащили сюда в сопровождении Людвига подвести к нему.

Подтащив меня, они грубо поставили меня на колени перед этим фанатиком. Святоша, не тратя времени зря, молча распахнул полы своей рясы и передо мной оказался его стояк. Не знаю, что привело его член в такое состояние, его фанатичные молитвы или он пока ждал меня руками себе помог, как в армии говорят: "Машка-Дашка и вперёд," но результат как говорится на лицо, если быть точнее перед лицом, если быть ещё точнее перед моим.

Вот тут я в очередной раз убедилась, что нет страшнее человека, чем религиозный фанатик. Эти священники, пользуясь своей властью сжигали и унижали ни в чём не повинных женщин.

Пусть у меня нет моей магии, но силы и знание приёмов самообороны, то при мне. Что мне терять в конце концов, всё равно на казнь везут. Пусть я умру, но я умру в бою, а главное с чувством собственного достоинства.

Разумеется, этот самоуверенный идиот расслабился, положив руки мне на затылок он зажмурился в предвкушении. Ну что же, сейчас ты у меня словишь такой релакс.

Легонько прикоснувшись, я поддала ладонью снизу-вверх, прямёхонько по яйцам, резко взмыла на ноги, со всей дури приложила в сплетение, ударила коленом в пах и броском швырнула в угол… Священник приземлившись издал вопль. Его подручные стали приближаться с двух сторон, встав в стойку я приготовилась отбиваться от них. На шум в палатку ворвался Людвиг, увидев святошу лежащим в углу с его достоинством наружу, он всё понял. Со словами:

— Так вот какие вы тут проповеди ведёте, — он шагнул внутрь. Его меч сразил моих конвойных в доли секунды. Приблизившись к священнику, он наставил лезвие меча к его груди, туда где было сердце. Монах цеплялся за жизнь, как мог:

— Господь покарает тебя дитя моё за смерть его слуги. Эта грешница не стоит того, чтобы запятнать свою вечную душу.

Посмотрев этому чудовищу в рясе в глаза, криво усмехнувшись Людвиг произнёс:

— Кроме судьбы я больше не во что не верю, — в тот же миг он проткнул его насквозь. Глаза монаха закатились, тело обмякло.

Посмотрев на меня, он спросил:

— Жить хочешь?

— Да, — не раздумывая ответила я.

— Тогда ты сделаешь так, как я скажу.

Испачкав меня в крови, Людвиг вынес меня из палатки на руках. Я делала вид, что нахожусь без сознания. Бросив подбегающим крестоносцам:

— Его святейшество велел мне немедленно везти эту ведьму на место казни пока она ещё жива, чтобы никто не засомневался в праведности нашего суда.

Кажется, его объяснение сработало, никто не остановил нас. Закинув меня на своего коня, как поклажу, Людвиг пустил лошадь галопом. Отъехав на приличное расстояние, он остановился и спустил меня с лошади. Оказавшись на земле я, взглянув на него заметила опасный блеск в его глазах и начала пятиться, пока не упёрлась спиной в дерево.

— Я тебя боюсь, — честно призналась я, гордо вскинув голову.

Протянув руку к моему лицу, схватив пальцами выбившуюся прядь волос он аккуратно заправил её мне за ухо. Затем нежно улыбнувшись, ответил:

— А я тебя.

Поддавшись вперёд он горячо поцеловал меня, но тут же отстранился. Чувства внутри захлестнули меня с головой. Кинувшись друг другу в объятья, мы сплелись руками, ногами и телами, как змеи. И вот тут всё вокруг закружилось, и мы с ним оказались лежащими посреди двора моего дома, в чём мать родила. Реальность вернулась. Оглядевшись по сторонам, мы с колдуном набросили на себя одежду и быстро бросились в дом. Надеясь, что нас не видели соседские детишки и их родители.