Я конечно же понимаю, что я в последнее время был не самым лучшим племянником, часто косячил, да и вообще подвёл дядю, когда без предупреждения просто сбежал вместо того, чтобы пройти стажировку в фирме знакомого дяди на место, которое я совсем не заслуживал и получил только благодаря своему влиятельному родственнику из органов.

В своё оправдание могу сказать, что я сделал это не со зла и не из вредности. Просто на тот момент я не видел другого выхода из сложившейся ситуации. Мне совсем не улыбалась перспектива просиживать штаны в душном, пыльном офисе с утра до вечера, а в перерыве на обед бегать в кафешку, напротив где, уплетая подобие домашней пищи слушать истории коллег в ответ делясь подробностями того, как я сам провожу вечера дома, с банкой пива на диване перед телевизором. Я хотел другой жизни, я хотел быть свободным — заниматься музыкой, ездить на гастроли, иметь пусть не большую, но свою публику. Дядя этого не понимал совсем. Он считал всё это не серьёзной дуростью и напрасно потраченным временем. Пытаться его переубедить смысла не было, проще скалу с места сдвинуть. Ну вот я просто и сбежал. А что собственно говоря мне ещё оставалось?! Я знал, что если не попробую сейчас реализовать свою мечту, то всю оставшуюся жизнь буду об этом жалеть и никогда себя не прощу за то, что, хотя бы не попробовал. Но в глазах дяди это не было смягчающим обстоятельством. Он конечно же хотел для нас с Майей самого лучшего и свято верил, что всё для этого делает, но вся проблема в том, другой человек, даже самый близкий не всегда знает, да и не может этого знать, как будет лучше для тебя. И ладно бы проблема была только в этом, но тут же всё намного хуже. Дядя не только не понимал, он не хотел этого понимать!! Свято веря в свою правоту, он пёр как таран, но я его в этом не виню. На него просто давило чувство ответственности за нас с Майей. Когда мы были маленькими ему, одинокому сержантику полиции вечно приходилось доказывать всем и каждому, что он справляется со своей ролью опекуна. Вот и сейчас, когда что — то выходило из-под его контроля он словно боялся, что нас с сестрой у него заберут совершенно не замечая, что мы уже выросли и можем сами отвечать за свою жизнь и за свои поступки. Для него мы так и остались неразумными детьми, которых нужно всячески опекать.

Вот и сейчас зайдя на кухню и обнаружив меня, да ещё и в состоянии не стояния дядя приготовился задать мне очередную взбучку. Хорошо колдун оказался нормальным пацаном, выручил. Заметив надвигающуюся бурю, которая с минуты на минуту должна была вылиться в семейную ссору, Людвиг бросив дяде пару тройку «замыливающих» глаза фраз схватил меня за руку и молча потащил на выход. Я не сопротивлялся и молча шёл следом, кажется после сегодняшней нашей ночной попойки мы понимаем друг друга без слов.

Жила — была девочка — огонь.

Вечно её хотели переделать или перевоспитать.

Но однажды её украл дракон.

И ему всё в ней нравилось:

и как она зажигает, и как она горит, и как дымит.

***

Не тот настоящий мужчина, который

сражается с драконом за тебя,

а тот, кто останется с тобой,

когда дракон именно ты.

Афоризмы

***

После ночи пьянства с Марком, которая сопровождалась нашими обоюдными жалобами на жизнь, Майю и горлопанством песен под гитару, как только дядя Жора не проснулся и не надавал нам подзатыльников не пойму, всё чего мне хотелось, это лечь в мягкую кроватку, блаженно потянувшись всем телом, развалиться на ней звёздочкой и прикрыв уставшие веки спокойно заснуть под какую — нибудь мелодичную, желательно старую песню. Чтобы не было этого резкого перехода во время исполнения с низкого диапазона на высокий, которым так грешат и любят пользоваться молодые современные исполнители, чтобы передать всю глубину страданий, о которых они поют. Нужно что — то такое, что не потревожило бы и не вывело из состояния легкого дрёма, а наоборот обволакивая мой мозг невидимой дымкой погружало бы меня в состояние абсолютного покоя. Покоя, что теперь после встречи с Майе мне только снился и которого мне порой так не хватало. Ну, например, Patrick Swayze — She is like the wind, этот легкий медлячёк очень даже подошел бы.

Но как я уже говорил выше, после моей встречи с этой бешеной пчёлкой и её ядовитым жалом, жалом, которым она так точно ужалила меня в самое сердце — покой покинул мою жизнь раз и навсегда, а на смену ему пришёл полнейший хаос. Хаос, который распространялся, как невидимая глазу химическая радиация, заражая не только нас двоих, но и всё и вся, что нас окружало. Мы были отравлены этой радиацией, пропитаны ей полностью, она коснулась и просочилась не только глубоко под кожу, она коснулась души и оставила на ней свой отпечаток выжженным клеймом, установив глубоко под толстой коркой равнодушия и боли свои порядки. Мы оба уже не могли отделить себя от этой тьмы, она поглотила и приняла нас, как своих родных блудных детей, и мы сами стали тьмой. Ведь именно мы и есть хаос.

Вот только в отличие от меня в душе Майи горел огонь, его пламя было таким ярким и сильным, что даже просочившаяся в неё тьма не могла его загасить или скрыть. Этот огонь был для неё словно маяк для корабля в море, он всегда непременно выводил её из любой бушующей бури или шторма на свет.

Этот свет излучали её глаза, и я словно мотылёк летел на этот свет, на этот огонь заранее зная, что если не сгорю живьём, то точно опалю свои крылья и утрачу способность летать. Глупый, влюблённый мотылёк…

Глаза Марка, как и у его сестры тоже излучали свет, но у него он был более мягким. Его свечение дарило тепло, но не обжигало. Даже удивительно, как я сам сразу не понял, что он её брат, ревность и алкоголь застелили пеленой мои глаза. А сейчас оказавшись в самом эпицентре назревающей семейной ссоры я наблюдал, как этот свет плескался и разгорался словно виски на дне бокала в которые, бросили зажжённую спичку, неконтролируемым пожаром, вызванным гневом его обладателя.

Я безошибочно мог сказать, чем это противостояние закончиться. Слишком часто я принимал участия в подобных этому, «мероприятиях». Но если причиной конфликта Марка и его дяди было недопонимание друг друга и желание родителя, а дядя Марка был ему именно родителем, вразумить своего ребёнка и попыткой уберечь его от беды, то мой папаша хотел только одного абсолютной власти и контроля надо мной и моей жизнью, слепого подчинения, повиновения и обожания.

Осознание, что этим двоим нужно помочь наладить мосты друг к другу пришло, как удар током — резко, а главное неожиданно. Не в силах противиться этому новому для меня порыву я впервые в своей жизни решил взять удар на себя и вмешаться. Сделав самое невинное и располагающее к своей скромной персоне лицо, я, отвесив пару утренних любезностей полковнику полиции схватив Марка за руку потащил на улицу, пока было ещё не поздно что — то налаживать. Марк нужно отдать ему должное пошёл за мной, не упираясь и без лишних слов. Видимо глупое, беспочвенное упрямство в этой семье досталось исключительно Майе.