— Опять негатив с утра пораньше в уши льют, — раздалось за моей спиной и я подпрыгнула у телевизора, как кошка. Экран заплыл чернотой, а сильные мужские руки обвили талию, прижимая меня к себе. — Доброе утро, княжна, — мурчит, зарывшись лицом в волосы, — я соскучился.

— Доброе, — тихонько шепчу в ответ, потрясённая увиденным. Думала, такие разборки имели место только в девяностых. Он развернул меня к себе лицом и лёгким движением большого пальца расправил нахмуренные брови.

— Выбрось из головы то, что увидела, — продолжает мурчать, посыпая лицо и шею невесомыми поцелуями.

— Об убитой женщине даже словом не обмолвились. Бедная, что она вообще делала там одна? Ночью! Среди всех этих вооруженных мужчин!

Он остановился и пронзительно посмотрел мне в глаза. Затем повернул голову в сторону кухни, принюхиваясь:

— У тебя кофе убежал, — резюмировал с иронично приподнятой бровью.

— Проклятье! — выругалась себе под нос, вскинув руки, и резвой козочкой поскакала к плите, спасать остатки роскоши.

Увы, все, что осталось спасать — медную турку и глянцевую поверхность индукционной печи.

— Прости, я приберу, — виновато опустила голову, осторожно промывая ещё горячую турку. Не могла себя пересилить и поднять взгляд: то ли боялась, то ли смущалась. А быть может, волновалась? В довесок неприятный налёт после сводки новостей.

Внутри постепенно нарастал ком, оседая гнетущей тяжестью в области сердца. Тариэл несколько мгновений прожигал меня пытливым взглядом, многозначительно хмыкнул и увлек за собой на мягкий обеденный стул. Впопыхах мыльные руки обтерла о себя и ахнула, когда он усадил меня к себе на колени, как какую-то маленькую девочку. Сейчас расскажу ему стишок, получу подарок и пойду с другими детьми хороводы водить вокруг нарядной елки.

Снисходительный всезнающий взгляд шарит у меня в голове. Попыталась вырваться из медвежьих лап, но меня крепко обхватили за бёдра, с силой прижимая к себе.

Душновато как-то.

Неконтролируемо облизнула вдруг пересохшие губы и тут же отругала себя за вредную привычку, потому как его жадный взгляд сосредоточился на них.

— Ты ведь не из-за кофе переживаешь, — с трудом оторвался от изучения губ и заглянул мне в глаза.

Покачала головой, опустила взгляд сосредоточенно разглядывая свои руки.

— Жалеешь о ночи, проведённой со мной?

— Нет, — его вопрос звучал спокойно, как между прочим, но я вспыхнула бенгальским огоньком, заискрила эмоциями.

Властным движением он приподнял мой подбородок и хитро улыбнулся:

— Мы никому не скажем, что маленькая княжна нарушила условия договора.

Спрятала пунцовое лицо в ладонях и обреченно вздохнула.

— Но я такой мерзавец, что, совершенно точно, позволю себе шантажировать тебя этим фактом, — лукавая улыбка стала шире, весело заблестели глаза.

— Для тебя эта ночь что-нибудь значит? — вдруг необдуманно вырвалось и я тысячу раз пожалела об этом, прежде чем услышать ответ.

Он утомительно долго молчал, задумчиво и как-то отстранённо перебирая мои волосы.

— Я хочу, чтобы ты осталась, — вкрадчивый шепот пробивает до мурашек.

— По договору есть ещё четыре дня, — плотно сжимаю предательски трясущиеся губы.

— Забудь о нем. Хочу, чтобы ты осталась только потому что сама этого желаешь. Без договора.

Заглянула в его глаза — холодные, сосредоточенные, крайне серьёзные. Что значит осталась? Это предложение чего? Серьёзных отношений или ночных развлечений? Набрала воздуха в лёгкие, чтобы дать ответ, но он приложил палец к моим губам:

— Ничего не говори. Подумай, вечером обсудим, — неспешна погладил нижнюю губу. — Мне нужно отлучиться сегодня по делам, так что если хочешь, можешь встретиться с сестрой.

— Да! Очень хочу. Я так надолго ее прежде не оставляла, — настроение резко подскочило. И с Ариадной увижусь, посоветуюсь.

— Тогда завтракаем и я подвезу тебя.

***

По городу Тариэл предпочитал передвигаться на внушительном, тонированном внедорожнике, вместо низенького, юркого спорткара. Такой трактор привлекал к себе лишнее внимание, так что бабули у подъезда моего дома интенсивно перешёптывались, встревожено сканируя незнакомую машину. Быть мне отныне проституткой.

— Позвони мне как будешь готова.

Киваю, рдея под внимательным взглядом и тянусь к ручке двери, мечтая поскорее выскочить из душного салона авто. Его близость туманит разум, выставляя на передовую свежие картинки того, чем мы занимались в его постеле. Я стесняюсь своих помыслов и желаний; мне нужно побыть одной и все обдумать — это то, что доктор прописал.

Он перехватывает пальцами мое запятые, не позволяя спастись бегством:

— Не так быстро, девочка, — подставляет щетинистую щеку «целуй». Молниеносное касание колючей щеки и вот я уже под хриплый смех, льющийся из опущенного водительского окна, бреду к подъездной двери.