– Какой кошмар!

– Да, но, слава богу, я вызывал службу по отлову русских, и они сразу во всём разобрались, только неясно, что делал Фрэнк в это время на шоссе.

Нэнси потупила взгляд.

– Что такое? – нахмурился Колман.

– Он шёл от нас… – начала супруга. – Понимаешь, он зашёл сюда за каким-то инструментом, а потом русские заставили нас… Ну, ты понимаешь!

У Колмана перехватило дыхание, он присел на диван перед работающим телевизором. Там выступала президентша. Теперь она повторила шестнадцать раз, что США – это добро и свет, а русские – зло и тьма. Колман поднял глаза на экран, затем несколько минут тупо смотрел в него. Наконец он ударил кулаком по коленке.

– И как после всех ужасов, что творят с нами русские, мы можем во всё это не верить?!

09.04.22

Когда-то в его глазах отражались горящие на солнце рыцарские латы Крестовых походов, растущие в небо грандиозные соборы, пылающие жаром костры инквизиции. Но годы берут своё. От былой силы и власти ничего не осталось. Теперь сидящая на троне одинокая и сгорбленная фигура с беспокойно двигающимися под тонкими веками дремлющими глазами лишь отдалённо напоминала Великого Понтифика. Он уже не хотел ни проповедей, ни литургий. Он хотел лишь одного – сна.

В Змеином зале аудиенций было пусто. Последних прихожан Понтифик видел две недели назад, и можно было предаваться сну. Но вдруг двери с шумом распахнулись, и вместе с ветром внутрь вошёл человек. Его шаги звонко и дробно отдавались в пустоте. Мужчина немногим за тридцать, борода, волосы до плеч – образ очень знакомый. Но было что-то неправильное в его чертах. Что-то отталкивающее, уродливое, асимметричное. Даже невзирая на умные проницательные глаза, смотрящие с какой-то неземной, но холодной добротой.

– А, это ты? – с трудом подняв веки, медленно прохрипел сухим горлом Понтифик. – Зачем ты здесь? Чтобы посмеяться?

Незнакомец действительно усмехнулся и, поглаживая бороду, показал ровные белоснежные зубы.

– Нет, – весело сказал он. – Ты плохо обо мне осведомлён. Наоборот: я пришёл просить у тебя помощи, ваше святейшество.

– Чем может помочь пастух, растерявший своё стадо? – недовольно проворчал Понтифик, однако просьба ему польстила.

Незнакомец воровато осмотрелся, достал сигареты, закурил и, сунув руку в карман брюк, продолжил:

– Как сказать. Не вини себя. Люди по своей природе неблагодарные существа, и с этим ничего не поделать. Именно поэтому ты здесь в одиночестве. Хотя, по мне, мало кто сделал для них больше, чем ты.

– Это правда, – подтвердил Понтифик. – Я служил им как мог.

– Вот-вот, служил только им, – подхватил гость. – Но кроме того, что они неблагодарны, они ещё чертовски непостоянны, верно? Вчера они хотели крестовых походов, затем костров инквизиции, последний раз они просили тебя о смягчении правил. И ты им дал всё. И вот с чем остался.

– Это была политика, – крикнул вдруг Понтифик.

– И политика тоже, – спокойно согласился незнакомец, усаживаясь в одно из кресел и закидывая ногу на ногу. – Ты был им как папаша. Как добренький папаша.

– Потому что времена меняются, – огрызнулся Понтифик, – люди меняются, мир меняется. Преступно это не замечать и ничего не делать. Я хотел, чтобы вера для людей была…

Тут священнослужитель как-то оборвался и трясущейся морщинистой рукой потрогал лоб.

– Комфортной. Ты это хотел сказать? – с улыбкой закончил неизвестный.

– Это неподходящее слово.

– А всё-таки оно точное.

– Я всегда шёл людям навстречу только из-за любви к ним. В этом нет ничего дурного.

– Да-да, возлюби ближнего своего, всё как в Книге, – усмехнулся неизвестный. – А навстречу греху не шёл?

– Я всегда был нетерпим к греху! – резко выкрикнул Понтифик.

– Ох уж мне эта тонкая грань между любовью к человеку и попустительством к его греху. Тем не менее я здесь. Ты ведь знаешь, кто я?

Понтифик долго смотрел на незнакомца с ненавистью, а затем сказал:

– Я знаю, кто ты, и наслышан о твоих лживых чудесах.

– Лживые или нет, но у меня там, за дверью, миллионы последователей, в то время как ты здесь один.

– Что тебе нужно?

Незнакомец поднялся, бросил окурок на пол и наступил на него каблуком.

– Ты всегда относился с пониманием к этому миру и людям в нём. Искусный политик, общественный деятель, знаковая фигура. Ты никому не отказывал, шёл в ногу со временем и делал религию комфортной, чтобы никого не обидеть. Ты был добрым папашей. Так сделай ещё один шаг. – Незнакомец, словно артист, развёл руками. – Посмотри, я остановил войны, я почти воскрешаю мёртвых, я хозяин этого мира. Я дал людям то, что они хотели при жизни, – свободу. В том числе от запретов. И они счастливы как никогда. Мир вновь изменился, Понтифик. Так благослови хозяина этого мира.