— А что за сила тогда у жрецов? — не поняла я. — Если свет мы с Ником можем сотворить сами, зачем тогда были созданы они?

— Искренняя молитва способна усилить вас в десятки, в сотни и даже в тысячи раз. Вера в нашем мире — это не просто слово. А кто умеет лучше всех молиться? Конечно же, жрецы. Собственно, они учатся этому всю жизнь. Они живут ради этого. Готовятся, причем уже много веков. Поэтому возле Лазоревой долины вы будете не одни, Ниэль. Думаю, уже сейчас туда подтягиваются не только лучшие имперские войска, но и жреческий орден в полном составе. Или ты думаешь, отец Рион просто так хотел вас увидеть? Всего лишь по-дружески пообщаться и за жизнь поболтать?

Я озадаченно кашлянула.

— Ну нет, конечно.

— За вами будет стоять такая сила, что с ее помощью можно завоевать целый мир. Но задача у нее совсем иная. И если вы не справитесь, а барьер все-таки будет разрушен…

У меня что-то екнуло в груди.

— То они постараются исправить нашу ошибку! Химеры, Фениксы, жрецы…

— У вас будет всего одна попытка, — подтвердил Вилли, когда я в шоке повернулась к нему. — И если вы вдруг оплошаете и проклятие Лазоревой долины вырвется на свободу, то император просто сотрет с лица земли всю долину вместе с теми, кто там окажется.

***

От слов Вестника повеяло такой жутью, что, наверное, лишь сейчас до меня дошла вся мера ответственности, которую империя, химеры и сам Вилли пытались на нас возложить. Не знаю, что скажет Ник, когда об этом узнает, но, может, именно поэтому его дядя… не последний, между прочим, в империи человек, да еще и приближенный к императору… был так строг и порой даже жесток с племянником?

Цель оправдывает средства. Так он вроде любил повторять?

Что ж, когда на кону стоит судьба всего человечества, наверное, мнение отдельных его представителей можно не учитывать. И его не учитывают. Вообще. В принципе. Потому что задача вырастить и обучить абсолютного мага для эрта Торано гораздо важнее ненависти племянника. Поэтому на нас изъявили желание взглянуть глава службы имперской безопасности и высшее лицо в иерархии жреческого ордена. Вот, оказывается, истинная причина, по которой с нами так себя вели. А заодно оценивали, присматривались, планировали… для всех них мы — лишь инструмент, не более чем пешки в большой игре. Поэтому же и для господина ректора, и тем более для императора возможное недовольство Ника, Ланки или мое не имеет ни малейшего значения.

Мы должны быть сильны, уверены в себе и нацелены на выполнение одной-единственной задачи. Да, мы живые люди, а не просто имена на бумаге, но, по сути, этим можно пренебречь, ведь именно мы — единственная надежда империи. Учитывая, что абсолюты рождаются раз в несколько сотен лет, император никак не может себе позволить нас потерять или позволить в отношении нас хоть какую-то слабость. Поэтому, наверное, после того, как мы не захотели возвращаться, а Ник еще и написал дяде то дерзкое письмо… Ох, боюсь представить, что испытал господин ректор, когда понял, что до нас уже не дотянется. А что подумал по этому поводу император? Не для того ли к Норейским горам подтягивается армия, чтобы, если мы заупрямимся, попытаться выковырять нас силой?

— Раа милосердная… — пролепетала я, в полной мере осознав последствия нашего легкомысленного поступка. — Если мы не вернемся в империю, Норн ждет война!

— Да, — все тем же невозмутимым тоном согласился Вилли. — И будь уверена — химеры прекрасно это понимают. Более того, в этой войне они выступят на вашей стороне. Просто потому, что ты — химера, Ник — твой названый брат, а их новый вожак — твоя пара.

— Мы должны срочно вернуться! — всполошилась я, вскочив с лавки. — Немедленно, слышите?!

Вестник только усмехнулся.

— Пока Миррт не проспится, никуда вы отсюда не денетесь. Давать ему сейчас возможность использовать порталы — все равно что вычерпывать из источника последние капли родниковой воды. Если перестараться, можно вовсе остаться ни с чем. Так что не суетись, Ниэль. За несколько дней мир не рухнет, а император уж точно не помрет от нетерпения. Химеры тоже не торопятся менять порядок вещей — для них исчезновение барьера может стать еще более разрушающим, чем для всех остальных — скверна. Долина же как стояла все эти тысячелетия, так и еще столько же простоит. Мы не двинемся туда до тех пор, пока вы не будете к этому готовы. А уж пара-тройка часов тем более никакой роли не сыграет.

Я пару раз глубоко вдохнула-выдохнула и медленно села.

— Ты прав. Но все же нам стоит вернуться в Норн как можно скорее.

— Что, неуютно тебе без Линнеля?

— Все время кажется, что меня надвое разрубили, — призналась я. — Места себе не нахожу. Готова хоть сейчас сорваться на бег, лишь бы вернуться к нему поскорее. Если бы не мастер Миррт, я бы уже умчалась.

— Не переживай, он сам тебя найдет. Чувства-то у вас теперь одни на двоих. А нить судьбы сослужит для него хорошую службу. Так что он точно не ошибется дорогой.

— Да, но сколько его придется ждать? И когда еще мастер Миррт придет в себя?

— Он сильный. Думаю, к утру очнется.

— Ты говорил про какую-то трансформацию, — внезапно подала голос Ана. — Мне о ней ничего не известно, поэтому я переживаю за… за вожака.

— У вашей расы есть интересная особенность, — охотно взялся прояснить этот момент Вилли. — Вернее, особенностей у вас хоть отбавляй, но после проклятия появилось кое-что новенькое: когда у мужчин вашего рода появляется химера, им, скажем так, нужно какое-то время, чтобы объединить звериное и человеческое начало. Поскольку их разделение произошло по неестественным причинам, то и воссоединение происходит трудно. Обычно процесс занимает несколько месяцев. Чем чаще мрон и химера объединяются, тем быстрее и проще у них это выходит. Однако иногда… обычно в силу острой необходимости… процесс ускоряется и требует всего несколько часов для завершения. И вот на это-то время мрон как бы отключается от реальности и полностью сосредотачивается на себе. Он, можно сказать, крепко спит и видит сон… о чем — по-разному бывает. Как правило, в этом сне оборотни сражаются сами с собой, пытаясь взять под контроль звериное начало. Все остальное видится им как мираж: родные, близкие… ну разве что собственную пару они ощущают по-прежнему остро. И только ей могут откликнуться. А до всего остального им нет дела: землетрясение, пожар… даже нападение на себя любимых могут проспать, пока не станет слишком поздно.