– Давай-ка домой, что-то ты бледная. Я тебя отвезу, по дороге и обсудим всё.

И все ещё находясь в каком-то коматозе, я оказываюсь у него в машине. Оказываюсь ещё и потому, что подсознательно не воспринимаю его как потенциального мужчину, скорее где-то как отца.

Он рассказывает про проект. На мгновение сжимает мою кисть.

– Ледяная. Может, к врачу?

– Нет, не нужно. Лучше домой.

– Адрес?

Говорю ему адрес.

По дороге он переводит мне деньги, извиняясь за задержку. И ругает, что я не позвонила и не напомнила о себе.

Это всё я слушаю фоном, а основное ощущение - вся та же кислота вытекающая из грудной клетки прямо в живот.

Но я не позволяю себе включиться. Дома... Все дома. Истерить при посторонних - это не мое. При посторонних я впадаю в тихую кому. И я в коме...

Включаю свой телефон, чтобы проверить перевод. Он пиликает смс о дозвонах. Сжимаюсь от того, как все дёргается внутри. Как нерв в больном зубе.

– Геннадий Викторович, а Вы в два раза больше мне перевели.

– Да, это аванс на будущий проект.

– Но я же ничего не подписала ещё...

И не видела даже договор.

– Подпишешь, не волнуйся.

Это же хорошо, что аванс...
– растерянно смотрю на сумму. Не буду потом ждать, как в этот раз. А если что-то не устроит, переведу обратно эти деньги, да?

Новый проект - это хорошо. Пора уже самой себя обеспечивать. А Жанна... что тут скажешь. Не она у тебя увела парня, верно, Елизавета? Это ты с ее парнем что-то непонятное намутила... Чего теперь истерить? Ей с тобой работать также неприятно, как и тебе с ней. Но это работа...

Геннадий Викторович открывает мне дверь, помогает выйти из машины.

На мгновение блокирует мне собой пути отступления.

– У меня очень большие планы на тебя, Лиза. Через пару недель полетим в Москву... Хочу, чтобы ты познакомилась с нашей дизайн-группой. Мне важно твое мнение и идеи.

– А у меня учеба.

– Это будут выходные.

Между домом и машиной Геннадия Викторовича паркуется папина.

Оооо...

Я даже не знаю, что в этой ситуации хуже - отец или Шмелёв.

Аккуратно пытаюсь отодвинуть руку Геннадия Викторовича с дверцы, которую он держит, заключив меня в ловушку. И поймать папу до того, как он выдаст какой-нибудь неадекват.

– Мне пора!

– От дочери моей отошёл!
– вылетает отец.

Геннадий Викторович обескураженно дёрнув бровями разворачивается.

– Добрый вечер.

– Нихера не добрый. Лиза быстро домой.

– Пап...
– прощемляюсь я между ними.
– Пап! Это Геннадий Викторович. Мой... работодатель. Я говорила...

– Тот самый, который тебе деньги торчит и не может вовремя отдать?
– с вызовом фыркает отец.

– Он отдал!
– беззвучно артикулирую отцу.

– Ушла в дом.

Господи, блять!
– не выдерживаю я, взмахивай руками.

Одни властные пластилины кругом! Да сколько ж можно?

Я взрослая, пап!! Мне как-то надо войти во взрослый мир и научится самой держать границы, ну!

Все это пытаюсь я выразить страдающим взглядом. Потому что любое слово против взбесит его ещё сильнее.

– Извините, Геннадий Викторович, - раскрываю ладонь, намекая, что ему пора сесть в машину и исчезнуть.

– Ты за меня не извиняйся!
– цедит отец.

– Наверное, это какое недоразумение, - миролюбиво, но холодно улыбается Геннадий Викторович.

– Держись от моего ребенка подальше.

– Лиза девочка уже взрослая, самостоятельная, и сама в состоянии выбрать себе покровителей в своих профессиональных целях.

Лицо отца наливается кровью.

Все, я - в обморок!

– Моей дочери не нужны покровители! У нее есть отец.

– А если с ним что-то случится? Всех благ, - ретируется в машину.

Как только отъезжает, разворачиваюсь к разъяренному отцу.

– Пап!!

– Какого... ху… болта, этот… ху… "юноша бледный со взором горящим"... зажимает моего ребенка?!

– Всё!

– Скажешь сейчас - “личная территория”, я, блять, не знаю, что с тобой сделаю!

Захлопнув рот, молча иду домой. Дальше ругаться - себе дороже.

Захожу в дом, обессиленно падаю в кресло. Слезы текут по лицу...

– Ты ещё мне пореви!! Нашла из-за чего!