Шрифт:
Впоследствии Н. М. Карамзин отмечал:
«Чувствительность в груди моей питая,В сердцах у всех людей я камень находил»Однако (и это принципиально важно!) Н. М. Карамзину очень повезло в том, что его учителями жизни были люди, в хорошем смысле развивающие его сверхчувствительность.
Оказавшись в возрасте двенадцати лет в пансионе Московского Университета под руководством Шадена, Карамзин, по мнению В. В. Сиповского, «в лице своего педагога-воспитателя, встретил человека, всеми силами старавшегося развивать в нем эту же чувствительность, лишь направляя ее на сознательный, ясный идеализм»
Примечательно небольшое (по мнению многих, автобиографическое) произведение Н. М. Карамзина, несправедливо забытое в настоящее время. Оно называется «Чувствительный и холодный». В нём Н. М. Карамзин рассказывает о двух товарищах с противоположными темпераментами, в одном из которых явно угадывается ранняя биография будущего автора «Бедной Лизы»:
«Эраст и Леонид учились в одном пансионе и рано сделались друзьями… Чувствительность одного требовала сообщения; равнодушие и холодность другого искали занятия. Когда сердце и воображение пылают в человеке, он любит говорить; когда душа без действия, он слушает с удовольствием. Эраст еще в детстве пленялся романами, поэзией, а в истории более всего любил чрезвычайности, примеры геройства и великодушия. Леонид не понимал, как можно заниматься небылицами, то есть романами! Стихотворство казалось ему трудною и бесполезною игрою ума, а стихотворцы – людьми, которые хотят прытко бегать в кандалах. Он читал историю с великою прилежностию, но единственно для того, чтобы знать ее, не для внутреннего наслаждения, но как вокабулы или грамматику».
Спустя некоторое время после окончания пансиона, Н. М. Карамзин оказывается в обществе московских масонов под руководством Николая Ивановича Новикова, человека незаурядного и успешного практически во всех своих предприятиях.
Чтение величайших мыслителей того времени, философские беседы с образованными людьми, выпуск журнала – словно пазл складывалась личность будущего писателя и историографа Н. М. Карамзина. Отныне и до конца самосовершенствование станет смыслом жизни будущего писателя.
Однако сверхчувствительность и тут не обошла Карамзина стороной. Казалось, абсолютно всё, происходящее в масонской среде того времени, будущий историк воспринимал с особой силой. А потому, изменение общей траектории движения тех, кто ещё вчера казался Карамзину единомышленниками, особенно стало заметно для будущего писателя.
Через несколько лет, разочаровавшись в мистической стороне масонов, под предлогом продолжения своего самосовершенствования Н. М. Карамзин отправляется в долгое путешествие по Европе, результатом которого станут «Письма русского путешественника».
Знакомство с Кантом и Лафатером, беседы с представителями различным философских школ продолжали формировать личность будущего учёного. Однако, без преувеличения, поворотным событием того времени, если не всей жизни Карамзина, станет Великая французская революция.
Безусловно, событие столь серьёзного масштаба не могло пройти мимо анализа Н. М. Карамзина, и, что главное, – мимо его сверхчувствительности. А потому помимо самоанализа и анализа бытия, Карамзина начнут занимать и причинно-следственные связи в мировой истории.
Ю. М. Лотман в книге «Сотворение Карамзина» отмечает:
«За несколько месяцев до смерти он (Карамзин – прим. автора) писал бывшему министру иностранных дел России графу Каподистрия. «Приближаясь к концу своей деятельности, я благодарю Бога за свою судьбу. Может быть, я заблуждаюсь, но совесть моя покойна. Любезное отечество ни в чём не может меня упрекнуть. Я всегда был готов служить ему, не унижая своей личности, за которую я в ответе перед той же Россией. Да, пусть я только и делал, что описывал историю варварских веков, пусть меня не видали ни на поле боя, ни в совете мужей государственных. Но поскольку я не трус и не ленивец, я говорю: «Значит так было угодно небесам, и без, смешной гордости моим ремеслом писателя, я без стыда вижу себя среди наших генералов и министров»
И далее:
«Карамзин творил Карамзина. Творил сознательно и упорно. Создавая произведения и создавая читателю образ их автора, он одновременно создавал читателя».
В 1793 году Карамзин писал:
«Говорят, что автору нужны таланты и знания: острой, принципиальный ум, живое воображение и проч. Справедливо; но сего не довольно. Ему надобно иметь и доброе нежное сердце, естьли он хочет быть другом и любимцем души нашей; естьли хочет, чтобы дарования его сияли светом немерцающим; есть ли хочет писать для вечности и собирать благословения народов. Творец всегда изображается в творении и часто против своей воли».
Н. М. Карамзин всю свою жизнь пытался ответить на вопрос: «А что я такое?». И всякий раз пытался найти ответы через/посредством кого-то. Отсюда его чтение книг, многочасовые философские беседы, знакомство с величайшими умами того времени…
До самого конца продолжал писать историю своей жизни Н. М. Карамзин, историю жизни и историю поисков, превратившуюся со временем в «Историю государства Российского».
«Способный чувствовать, способный желать, но неспособный любить»: повесть «После смерти» («Клара Милич») И. С. Тургенева как пособие по нездоровой созависимой любви