Но ничего не происходило. Деваться Аделе и её ухажеру было некуда. Слева и справа – колючие кусты, позади – стена.

Положение становилось идиотским.

Надо было уходить – принимать безмолвное предложение незнакомца разойтись миром, но Омилии было слишком любопытно. Она знала, что, если не заглянет за куст сейчас, не уснёт всю ночь. В конце концов, как наследница, что она теряла?..

Омилия решительно шагнула вперёд и заглянула за куст.

Там никого не было.

– Что за?.. – сказала Омилия вслух, не заботясь о том, что кто-то может услышать.

Колючие кусты у стены сплетались так же прочно, как ей помнилось. Ни дорожек, ни потайных ходов, ни других путей к отступлению – в дворцовом парке Омилия знала их все.

Графиня Ассели и её таинственный спутник как сквозь землю провалились.

– Эй! – Омилия плюнула на осторожность и, подобрав юбку, полезла в кусты. – Эй, вы…

– Пресветлая?

Проклятье. Увлеченная сценой объяснения, она совсем забыла о купеческом сынке – а вот он о ней, разумеется, помнил.

Омилия постаралась обернуться как можно более величественно, как будто подол её платья не испорчен – скорее всего, безнадёжно – травой, а в растрепавшихся волосах не застряли колючки. Мать убьёт её, если увидит.

– Да. Что вам угодно?

Юноша растерянно хлопал глазами, глядя на неё, а потом вдруг широко улыбнулся, фыркнул, и тут же испуганно ойкнул.

– Простите, пресветлая. Я не хотел быть невежливым. Вы что-то потеряли? Я могу вам помочь?

Омилия вздохнула:

– Нет, благодарю вас. Я уже нашла то, что искала.

– Нас могут хватиться. Время, которое было отпущено…

– Да, да, – раздосадованно пробормотала Омилия. – Всё так. Сейчас мы пойдём обратно, и…

– Если честно, я хотел попросить кое о чём. Я… Хотел бы посмотреть на Сердце Стужи, пока мы ещё здесь. Можно?

Омилия была уверена, что поцелуй повергнет купчика в оцепенение и он не решится подойти к ней даже на расстояние выстрела – но он оказался прилипчивее, чем она ожидала.

Она пожала плечами:

– Мы опаздываем, а если пойдём к Сердцу, опоздаем ещё сильнее. Уверены, что готовы на такое грубое нарушение этикета?

Юноша снова улыбнулся:

– Мне кажется, теперь нам смешно говорить об этом.

Мысленно Омилия застонала, но вслух сказала только:

– Воля ваша. Нам сюда.

Он предложил ей руку, но она предпочла не заметить и пошла быстрее, так что ему пришлось идти за ней, хотя на дорожке хватило бы места для них обоих.

– Меня зовут Дерек, кстати.

– Дерек Раллеми, да. Я слышала.

– Мне было бы приятно, если бы вы называли меня по имени.

«А мне – если бы ты замолчал».

Сердце Стужи было так же сердцем дворцового парка. Омилия видела его сотни раз, и всё равно почувствовала, что дух захватывает. Она обернулась и с удовольствием заметила, что Дерек поражён, как положено тому, кто видит это впервые. Аж дар речи потерял – очень удачно.

– Как это сделано? – наконец прошептал он, и Омилия сделала шаг в сторону, чтобы открыть ему лучший обзор.

– Здесь особым образом сформировано пространство парка. Препараты на территории дворца расположены так, что в центре остаётся зона, свободная от их воздействия. Ещё под дворцом проходят две крупные артерии дравта – здесь одну из них пришлось изогнуть, чтобы земля оставалась холодной, как снаружи. Поэтому у Химмельгардта есть свой кусок Стужи… Самой настоящей.

– Круг…

– Скорее столп.

Стужа действительно была столпом, вершина которого терялась где-то высоко в ночном небе. Она была огорожена забором из костей бьерана, не позволяющим подойти ближе, чем на пару шагов. Дальше начинал сопротивляться сам воздух – и даже большинство препараторов не сумели бы справиться с этим сопротивлением.

Если бы какой-то безумец всё же сумел коснуться тонкой прозрачной поверхности, похожей на мыльный пузырь, отделявший её от тёплого паркового воздуха, его рука, должно быть, тут же превратилась бы в ледяной слиток. В детстве Омилии казалось, что в глубине вечной вьюги, мельтешащей в этом ограниченном пространстве, летает что-то крошечное и живое. Поверишь тут в сказки о том, что души мёртвых уходят туда, в Стужу. А эта, пусть и парковая, – часть настоящей. Если в ней и вправду нашлось место душам, грустят ли они от того, что им некуда лететь?

– Спасибо, что показали ее, пресветлая. Очень красиво.

– Да уж. Красиво.

– Я читал, что Сердце Стужи было сделано, чтобы подчеркнуть величие Химмельнов и препараторов, поставленных им на службу. Это так?

Он всё не унимался, и Омилия посмотрела ему прямо в лицо, не заботясь о том, чтобы склонять голову на бок.

– Может быть. Но у меня есть своя версия.

Его глаза радостно блеснули. Вероятно, оттого, что она поддерживала беседу. Болван принял её поцелуй за поощрение?