— Я ночевал у друга, мы там тусили, — закатываю глаза. Вот ведь люди, любят приукрасить ситуацию.

— Не суть. Мне было стыдно, кого я воспитал! Возвращайся домой. У тебя есть куда идти.

— Зачем?

— Ты мой сын! Что за вопросы, Тимофей?

— Допустим, я вернусь, — киваю, — и что будет? Тотальный контроль?

— Разве я много на тебя давил? — приподнимает он брови. — Ты же как сыр в масле катаешься. Всё у тебя есть.

— Только семьи теперь нет, — бью по-больному, глядя на него исподлобья. Вижу, что он испытывает вину, только ничего уже не вернуть.

— Матери бы твои слова не понравились!

— Не тебе говорить о ней!

Наши ссоры проходят по единому сценарию, и я уже готов просто забить на всё и снова уйти, как отец меня удивляет.

— Сын, я скучаю, — выдает он, и я понимаю, как непросто дались ему эти слова. — Понимаю, что всё изменилось, — как можно более обтекаемо обрисовывает он нашу ситуацию.

Да уж! А кто изменил, не он ли?

— Действительно. Оно как-то само вышло, что тебя затащили в постель, — развожу руками. — Ты мне предлагаешь принять свою новую жену?

— Сын, я с себя вины не снимаю. Ты имеешь право, но уже ничего не вернуть. Я женат на ней, она твоя мачеха! Ты должен жить с нами.

— Ни за что! — повторяю очередной отказ на его просьбу.

Глаза отца выражают непомерную усталость. Осматриваю его внешний вид. Вдруг колет прямо в сердце. Не хочет ли он мне сказать, что болен?! Смертельно! Не поэтому ли снизошел до просьбы вернуться домой совсем другим тоном, чем это было вначале.

— Тогда сделаем так, — наконец оглашает он свой вердикт. — Можешь жить где угодно. Но денег не получишь.

— Мама и бабушка не оставят меня без денег, или у сестры попрошу, — заявляю без малейшего сомнения, что так и будет.

— Сомневаюсь, что они будут вечно тебя спонсировать, и ведь дело в твоих потребностях, сын. Их слишком много, я видел твои расходы. Да и они не в курсе твоих похождений, ведь по головке бы не погладили за то, что дома не живешь.

Отец замолкает, давая мне переварить эту порцию информации. Чего-то ждет, долго на меня смотрит. Но я молчу. Жду, пока он доведет разговор до финальной точки.

— Или ты сейчас возвращаешься домой и принимаешься за учебу...

— Или? — хочу услышать второй вариант.

— Или я не принимаю участия в твоей жизни. Да, на перекантоваться тебе хватит. Но поверь, я проведу разговоры с членами семьи. Они не будут давать тебе деньги на гулянки. Все понимают, что ты займешь мое место в нашей компании. Для этого надо учиться. А если я не буду спонсировать твой университет, боюсь, оттуда тебя отчислят.

— Думаешь, со всех сторон меня обложил?! — сжимаю зубы.

— Что за «обложил», сын? Я тебе добра хочу, как ты не поймешь? Чтобы ты человеком стал...

— Под твоим неусыпным контролем, да, папа? — гляжу волком. — Я и сам справлюсь.

— И как же? Просвети меня, пожалуйста, — в голосе отца сквозит такое снисхождение, что хочется ему вмазать. Но даже я не пойду на такое.

— Организую дело с Пивоваровым, куплю его шиномонтажку, — кидаюсь первым попавшимся фактом, всплывшим в голове.

— Дело? Представляю это ваше дело, — посмеивается отец с явным намеком на то, что в это дело не верит. — Да и откуда деньги возьмешь? Я лично тебе не дам. Но ты же умный парень, понимаешь, что хороший бизнес не получится без поддержки и квалифицированных специалистов. Ты не готов к нему ни морально, ни физически. Пока еще не готов. Сынок, не будь дурнем. Ты же остался со мной после развода, — зачем-то напоминает.

— Это был мой дом, почему я должен был его уступать твоей шлю...

Договорить не успеваю, он вскидывает палец и грозно смотрит.

— Мама меня поддерживает. Она слишком мягкая, чтобы сделать из тебя человека, и она это понимает. Твое воспитание она доверяет мне. И тоже не захочет, чтобы ты болтался по чужим людям. Ей будет плохо, когда она узнает.

А вот это запрещенный прием. Он и здесь постарался, затронул маму в разговоре. Мама действительно не будет рада узнать, что я ушел в загул. Злюсь на себя и свою слабость. Бешусь, что отец победил. Он всё разыграл как по нотам. Я хочу домой, устал болтаться, зарабатывать деньги я и правда не готов.

Внутренний голос подсовывает спасительные мысли. Согласиться вернуться домой, чтобы заявить права на кусок своей собственности.

Новой мамочке слишком жирно получить столько квадратных метров, да и еще и отсутствие помехи под ногами в виде меня.

А что, если поселиться рядом с ней и портить ей жизнь одним лишь своим существованием? Что, если я сделаю ее жизнь невыносимой и выживу из дома? Злорадно ухмыляюсь, но отец воспринимает мою улыбку по-своему и хлопает меня по плечу.