Операция по изменению внешности и смене костюма прошла успешно. Фил это понял, когда шел к запасному выходу и в фойе театра столкнулся с двумя братками, которым надоело сидеть в БМВ и они решили проверить куда подевался объект слежения. Бандиты напрочь не узнали Фила и бросив в сторону новоиспеченного Гудвина безразличный взгляд, прошли мимо.

Сифа поджидал друга, как и предполагалось, в автомобиле. Фил быстро сбросил костюм сказочного волшебника и положил его в багажник.

Минут через пятнадцать Сифа привез друга на квартиру к какому-то подозрительному и мрачному мужику. Тот разговаривал с сильным кавказским акцентом.

– Знакомься, это Тимур, – представил мужчину Сифа, – Он – ветеран чеченской компании. Воевал, был ранен, потерял на войне ухо. Сейчас занимается недвижимостью и владеет домом, где ты пока поживешь.

– Хатэл, как лучше, – пробубнил одноухий кавказец.

– Какой «Hotel»? Я буду жить в отеле? – мрачно пошутил Фил.

– Нэт! Это я хатэл. Хатэл памочь!

– Мы поняли тебя, Тимур, – улыбнулся Сифа и вручил одноухому 300 долларов, как плату за помощь.

За эти деньги Фил получал в аренду старый деревянный дом в глуши, доставку в пункт назначения, сумку с консервами, сигаретами и тремя бутылками водки, а также фонарик с двумя комплектами батареек, нож и древний плейер с единственной кассетой ранней Аллы Пугачевой. Кроме того, хозяин хижины твердо обещал, что вернётся за постояльцем через неделю, от силы – 10 дней.

«Ему можно верить», – успокоил Сифа, – Он меня пока ни в чем не подводил.

«А что мне остается, – подумал Фил, – Доверие и вера – единственное, что у него осталось…

Они договорились с Сифой, как будут держать связь. Свой телефон он отдал другу, предварительно достав и выбросив симку. Верный Сифа протянул Филу новый мобильник с «серой» сим-картой и предупредил, чтобы он работал только на прием, иначе бандиты его запросто вычислят и обнаружат…

…Затем были пять часов езды на старом дребезжащем «Опеле» по неведомым дорожкам, минуя леса, поля и грязевой соус бездорожья. После этого ещё не меньше получаса ходьбы по дремучим дебрям, и Фил с Тимуром оказались на большой, но сильно заросшей поляне.

В центре находилось строение, которое можно было назвать хибарой, халупой или рухлядью. Припомнив прежние высказывания Тимура, Фил про себя сразу же назвал это строение «Hotel как лучше». Без сомнения, даже на самых крупномасштабных картах этот «отель» навряд ли был нанесен. Даже оазис в пустыне наверняка отыскать было проще, чем эту глухомань.

«Молодец, Сифа! – с благодарностью подумал Фил. – Лучшего убежища трудно себе представить.

Естественно, ни света, ни газа, ни соседей тут не оказалось. Внутри – дощатый пол с дырами, столик у окна, стул рядом. Догнивающий предмет мебели, который с натяжкой можно назвать диваном, находился у противоположной стены. Именно там Филу придётся спать. Единственным украшением этого жилища была прибитая к стене гвоздём чёрно-белая фотография, где эротично прищурила красивые и томные глазки Мэрилин Монро. Именно в её обществе Филу придется коротать время. Ну что ж… Будет с кем поговорить…

Вокруг был густой лес. Он зловеще подкрадывался потихоньку к «отелю» со всех сторон. Метрах в пятидесяти от него и вовсе зияла заросшая молодыми деревцами проплешина. Не то, чтобы прям лысая земля, но на фоне могучих сосен и елей она странно выделялась.

– Туда нэ хади, – предупредил Тимур. – Там баба – шайтан живет! Сюда приходит, пугает! Я видэл, – перед тем, как оставить Фила наедине с Мэрилин, испугано сообщил хозяин.

– Какая баба – шайтан? – удивился Фил, – тут кроме медведей, похоже, никого быть не может.

Но вопрос так и завис в воздухе, потому как Тимур быстрым шагом уже удалялся от своего «отеля»,

– Странно все это, подумал Фил. – Все и так хреново, а этот Тимур пытается напугать его какой-то бабой-шайтаном.

Изучая в университете фарси, на котором разговаривают некоторые представители исламского мира, Фил знал, что некоторые мусульманские богословы считают шайтанов посредниками в общении с потусторонним миром. Как говорится, не было печали!

Чтобы отогнать неприятные мысли, Фил решил послушать плейер, но кассету безжалостно зажевало. Голос Пугачевой стал напоминать вой слабоумного, по ногам которого медленно проезжает тяжелый экскаватор. Такой концерт Филу был не нужен. Расковыряв ножом банку с тушёнкой, он принялся поглощать содержимое.

«Мэрилин, не стесняйся! – обратился он к фотографии. – Это, конечно, не лангуст под белым соусом, но вполне съедобно! Не хочешь? Ну, твоё дело. Как ты тут вообще живёшь?.. Однажды в детстве меня отправили в летний оздоровительный лагерь и там была такая девочка красивая, очень похожая на тебя…»

Мэрилин оказалась хорошим слушателем, но чрезмерно молчаливым и скромным. Иногда Филу казалось, что она не только его слышит, но реагирует на его слова, слегка подмигивает и еще больше закатывает глаза, демонстрируя понимание.

Ближе к вечеру Филу надоел этот театр одного актера. Он попытался взбодрить себя, не терять оптимизм, относится к происходящему проще… Но получалось наигранно и пошло. Тишина так давила на уши и выводила из себя, что у Фила начала болеть голова. Он принялся ходить от стены к стене и никак не мог сосредоточиться на чем-то конкретном. В голову лезли страшные мысли, а сознание рисовало картины одна хуже другой. Как к его ногам бандиты привязывают булыжник на берегу реки. Как он, весь покрытый зеленой сыпью, заживо гниет, после чего-то вколотого вену. Как ему отрезают канцелярским ножом гениталии…