–Когда ты в последний раз была в бараке? – вполне миролюбиво осведомился Индрек, когда я с замиранием сердца предстала перед его бесцветными глазами.

–В день сноса,– наморщила лоб я, -уже третья неделя пошла…

–В принципе, не так уж и давно, – задумчиво прошептал себе под нос Индрек, – надеюсь, Эмбер сумеет взять след. Да, ты правильно подобрала одежду, не то что с утра. Как дела с обувью?

–Между прочим, с утра я ходила на интервью в солидную компанию, а не в гости в какому-то Эмберу, – раздраженно фыркнула я, – кроссовки подойдут?

–Эмбер- существо женского пола, – поведал Индрек, коротким жестом продемонстрировав положительное отношение к моему выбору, – по крайней мере, она сама это утверждает. Ты готова? Тогда выступаем.

Пока я выискивала в платяном шкафу самые потасканные джинсы и наиболее сильно скатавшийся свитер, Индрек успел натянуть на голову вязаную шапочку и в этот момент как раз пристраивал на спине рюкзак. Вид у него был решительный и непреклонный, словно он собирался на войну с очень опасным противником, и хотя худощавое лицо моего спутника хранило бесстрастное выражение отрешенного спокойствия, вокруг рта у Индрека резко залегли упрямые складки, а плотно сжатые губы превратились в тонкую линию. Желание обратиться в бегство девятым валом накрыло меня с головой, и не будь его реализация фактически не осуществима вследствие непрерывного нахождения под строгим контролем, я бы уже давно сверкала пятками в любом доступном направлении. Но тяжелый взгляд Индрека действовал на меня сродни парализующему газу – я застыла в неестественной позе и, как загипнотизированная, слушала перезвон ключей в связке.

–О! Ава! – бурно возликовал при виде меня дядя Женя, перекочевавший в новостройку из барака на Северинова и прихвативший с собой не только весьма немалое семейство, но и обширнейший набор вредных привычек. Еще проживая на прежнем месте, мой нынешний сосед по пьяной лавочке едва не спалил весь барак, мертвецки уснув с зажжённой сигаретой, а на следующее утро после новоселья чуть было не повторил смертельный номер уже в многоэтажке. Кроме того, бдительные пенсионеры подозревали дядю Женю в причастности к краже подвесного кабеля, в результате которой у нас в подъезде уже с полмесяца не работал лифт, но заведенное против соседа дело о хищении так и не получило развития в связи с отсутствием доказательств. А еще в квартире у дяди Жени за краткий отрезок времени, прошедший со дня заселения неоднократно забивалась канализация, и для того, чтобы ликвидировать затор, соседям по стояку приходилось скидываться на услуги сантехника, так как сам «виновник торжества» оплачивать прочистку категорически отказывался. В квартире дяди Жени вечно стоял шум, гам и тарарам, а четверо его малолетних отпрысков были начисто лишены воспитания, если, конечно, не считать за таковое ежедневные вопли тети Лены, примерно на треть состоящие из ненормативной лексики. Ко мне дядя Женя питал самые преданные чувства, выражающиеся в непрекращающихся попытках занять у меня денег. Правда, после переезда, подогревать соседскую любовь мне стало нечем, но дядя Женя оптимизма не терял, и стоило нам случайно пересечься на лестничной клетке, как он мгновенно устремлялся мне наперерез и настойчиво одолевал меня художественным повествованием о нелегкой жизни на детское пособие. Я прямым текстом объясняла соседу, что мне бы самой не помешали дополнительные финансовые вливания, но тот лишь осоловело таращился на меня мутными глазками с достойным уважения упорством продолжал гнуть свою линию. Отделаться от дяди Жени можно было либо заговорив с ним на его родном языке, известном под названием «русский матерный», либо сунув ему в заскорузлую ладонь завалявшейся в кармане мелочи. Принимая во внимание, что упражнения в сквернословии давались мне довольно трудно, а лишней мелочи у меня с недавних пор не водилось, встреча с соседом загнала меня в тупик, но, пока я соображала, как быть, из-за спины выступил Индрек.

О! И ты здесь! – ликование дяди Жени вменилось почти что щенячьим восторгом, – а я уж думал, всё, больше и не свидимся! Ну что, как обычно?

– Всё остается без изменений. Но раз площадь наблюдения увеличилась, такса тоже повышается. Держи пятьсот! – к моему вящему изумлению, Индрек без колебаний вручил дяде Жене мятую купюру, и, многозначительно прищурившись, пообещал, – если не подведешь, получишь еще столько же, когда я буду съезжать.

–Мышь не проскочит, ты ж меня знаешь, – клятвенно заверил Индрека сосед, неуловимым движением опытного фокусника определил пятисотку в карман замусоленных штанов и с резвостью молодого козла поскакал через две ступеньки, радостно блея от счастья.

–Одной проблемой меньше, – Индрек проводил дядю Женю пристальным взглядом и повернулся ко мне. Прозвучавшее из уст моего спутника мнение буквально сразило меня наповал невзирая на то, что я постепенно начала привыкать к особенностями его образа мышления:

–Повезло с соседями, – как в ни в чем не бывало выдал Индрек, и в ответ я лишь издала преисполненный величайшей тоски вздох. Пожалуй, мне нужно у него многому поучиться: в частности, умение видеть благосклонность Фортуны в наличии соседа-алкоголика, способного спалить весь дом из-за оставленной на плите сковородки, – это, без сомнения, полезный навык, позволяющий уберечь нервную систему от чрезвычайных потрясений.

ГЛАВА IX

Вдаваться в детали заключенной с дядей Женей договоренности Индрек предусмотрительно на стал, и как бы не мучило меня любопытство, я вынуждена была и дальше терзаться в догадках, неожиданно вылившихся в предательскую мысль о том, что мне эти деньги пригодились бы гораздо больше, чем соседу. Фантазия дяди Жени отличалась такой же запредельной нищетой, как и обстановка его новой квартиры, и я нисколько не сомневалась, что иного способа распорядиться полученным неизвестно за какие заслуги авансом помимо грандиозной попойки бывший обитатель барака даже теоретически не ведал. А вот мне придется снова обращаться за материальной помощью к родителям, до сего времени и не подозревавшим, что когда-то дали жизнь настолько непутевой дочери, не просто безнадежно провалившей собеседование, так еще и на ровном месте вляпавшейся в грозящую серьезными неприятностями историю. Меньше года назад я бы отродясь не поверила, намекни мне какой-нибудь анонимный доброжелатель, что уже совсем скоро у меня будут раздуваться от вожделения ноздри при виде несчастной пятисотки, а довольная физиономия дяди Жени вызовет у меня бесконтрольный приступ черной зависти. Стыд и позор, что тут скажешь!

Мама позвонила в тот момент, когда мы с Индреком вышли из подъезда, и вслед за вибрацией мобильника я с ужасом ощутила болезненный укол…нет, если бы только совести!

– Ответь! – потребовал Индрек, ненавязчиво усилив давление на острие и тем самым заставив меня нервно сглотнуть от неумолимо подступающего к горлу комка концентрированного ужаса, – мне не нужно, чтобы тебя начали разыскивать. Кто звонит?

–Мама, – одними губами прошептала я и в панике осознала, что от охватившего меня страха вот-вот впаду в оцепенение и не смогу вымолвить ни слова, – что ей сказать?

– Объясни, что у тебя всё в порядке, но ты сейчас занята, – невозмутимо посоветовал Индрек, – сошлись на меня, якобы ты помогаешь мне снять квартиру. Отвечай уже – чем дольше ты не берешь трубку, тем сложнее будет развеять возникшие у твоей матери подозрения.

– Хорошо, – судорожно кивнула я, и невидимое оружие в руке Индрека красноречиво напомнило о необходимости держать язык за зубами, если мне, конечно, хоть чуть-чуть дорога моя бестолковая жизнь, – да, мам, я слушаю!

– Ава, ну как? – с места в карьер ринулась мама, – рассказывай, тебя взяли?