– Всё, – коротко сказал дядя Нэт. – Ни я, ни ты не можем появиться на похоронах в таком виде. Нужно выглядеть соответствующе. Кроме того, барон отдельно предупредил, что в Германии о тебе уже знают. Газеты писали о той недавней истории в Южной Африке, когда мы путешествовали на поезде «Звезда сафари». Всё пойдёт прахом, если тебя узнают. Нужно принять меры предосторожности.

– Какие?

– Обычные. Одеться максимально нейтрально, а также изменить внешность, – сказал дядя Нэт и повёл Хола к эскалатору внутри магазина.

Они приехали на этаж, где продавали детскую одежду. Не обращая внимания на ценники, дядя Нэт прошёлся по рядам вешалок и выбрал для племянника две рубашки, белую и тёмную, затем серый джемпер в клеточку, чёрную водолазку, чёрные брюки и тёмно-синие джинсы. Всё это он взвалил Холу на руки и отправил его в сторону примерочных кабинок.

Хол возился долго, примерял, что-то отдавал дяде и снова примерял. Одежда ему нравилась. Такой он у себя в городе никогда не носил. Все эти вещи, вероятно, очень дорого стоили. Правда, цены были указаны в евро, а Хол поленился переводить их в фунты.

Когда он вышел в очередной раз показаться в обновке дяде, тот сказал, что водолазку и брюки надо будет надеть на похороны, под них он уже подобрал пиджак. А джемпер, белую рубашку и джинсы Хол наденет сейчас.

Себе дядя Нэт выбрал строгий чёрный костюм, к нему несколько рубашек и чёрные туфли. В отделе обуви он также купил им обоим крепкие горные ботинки, объяснив это тем, что, возможно, захочется прогуляться в горах, и, наконец, приобрёл для Хола небольшой чемоданчик на колёсиках.

– Убери в него свой рюкзак, – сказал он. – Мы не должны выглядеть как бедные родственники.

– Но мы же бедные родственники и есть! – пошутил Хол.

– Да, но не до степени затрапезности, – усмехнулся дядя Нэт. – Не бойся, барон оплачивает все наши расходы. Он сам заинтересован в том, чтобы на фоне его семьи мы не слишком выделялись.

На выходе из магазина внимание Хола привлёк ларёк с канцелярскими товарами.

– Ух ты! – невольно воскликнул проснувшийся в нём художник. – Какие альбомы! А краски! А фломастеры!

– Отбой, – строго сказал дядя Нэт. – Проходим и даже не смотрим. Ничто не должно тебя связывать с «рисующим детективом», как о тебе писали в газетах.

– Я понимаю, – тяжело вздохнул Хол и опустил голову. – Я же так просто…

– Ладно. Одно дело сделано, а теперь в парикмахерскую.

– Зачем? – вскинул голову Хол. – Или вы хотите подстричься?

– Нет. Стричь мы будем тебя. Я уже примерно представляю, как ты должен выглядеть.

Они снова сели на метро, но на этот раз поехали на восток, да и метро по большей части было наземное. Можно было ехать и заглядывать в окна многоэтажных квартир и офисов. Поезд пересёк реку Шпрее и остановился где-то в районе округа Фридрихсхайн, где на выходе из метро дядя Нэт купил по хот-догу с очень острым томатным соусом.

– Этот район города выглядит как-то по-другому, – повертел головой Хол, уплетая хот-дог.

– Всё правильно. Это Восточный Берлин. После Второй мировой войны побеждённая Германия была разделена на сектора. России, которая тогда была Советским Союзом, достался самый большой, восточный кусок, потому что русские брали Берлин. А их союзники Англия, Франция и США получили западную часть Германии. Берлин тоже разделили на две части, Западный и Восточный. Между ними была даже построена стена.

– Стена?

– Стена. Это сейчас стен много. Между Америкой и Мексикой, например, а тогда была лишь одна, и она называлась Берлинской. Тогда существовал серьёзный конфликт между социалистическими странами и капиталистическими. Это называлось «холодная война». Но в 1991 году Советский Союз распался, и две части Германии, напротив, объединились. Берлин тоже.

– Значит, мы специально приехали в какую-то парикмахерскую, которая находится в Восточном Берлине?

– Она вон там, за углом.

Они зашли на узкую тихую улочку, где все стены были разрисованы граффити, и толкнули дверь совсем в крошечную на вид парикмахерскую, больше похожую на тату-салон, потому что и сам парикмахер, толстый лысый мужик с мясистым красным лицом и бычьей шеей, был весь покрыт тату с ног до головы. Впрочем, дядя Нэт с ним обнялся без всякого страха. Они даже немного поборолись, покрякали и похлопали друг друга, хотя толстяк, конечно, делал это крайне осторожно. Потом дядя Нэт сказал что-то по-немецки, показывая на Хола. Толстяк покивал и тоже что-то ответил, по очереди загибая пальцы.