Серьезного боя не получилось. То ли наш противник не успел подготовиться и обстрелял колонну, так сказать, в целях профилактики, то ли ему не пришлась по душе слаженность ответных мер, но с той стороны очень быстро установилась тишина.

Вряд ли мы зацепили хоть кого-нибудь. Враги погибают пачками лишь в дурных фильмах. На деле большая часть патронов тратится впустую, создавая разве что некоторый психологический эффект.

С нашей стороны был один «груз двести». Как ни странно, прапорщик Плаксин. Очередь пришлась по люку, часть пуль отрикошетила, и три из них вошли прапору в живот. Этакий рокамболь, или как он там называется, в бильярде. Я бы ни за что не поверил в подобное, если бы не видел этого своими глазами.

Когда я подскочил, Плаксин уже не дышал. На его лице, помимо боли, было написано недоумение, словно он даже перед смертью никак не мог поверить в случившееся. Он же был невидим для пулемета, и на тебе!..

Судьба…

Вот такая же судьба настигла и меня, когда я думал, что наши приключения уже позади. Что нам оставалось по большому счету? Даже пресловутые чемоданы, ну, ладно, сундуки, были практически собраны, и впереди ждал прыжок через Большую лужу, а там Европа, и пусть провалятся все моря вместе с океанами!

Но кто же знал, что неведомый капитан «Дикой кошки» решится на такое предельное по риску предприятие!

Нет, понятно, что о нашем отсутствии знали, иначе не решились бы на авантюру, но зачем? Получить с меня богатый выкуп или заставить убраться к черту на рога?

Не хочу хвастать, однако крови британцам я попортил немало. Научить их это ничему не научит, но по старым счетам я сумел расквитаться сполна.

Я – с ними, а судьба – со мной.

В романах герои переживают и вообще не спят. Должно быть, к героям я не отношусь. Как только первоочередные работы были закончены, мы наскоро перекусили всухомятку, чтобы не тратить времени, и вместо затянувшегося аврала приступили к обычной, повахтенной жизни. Я честно отстоял до полуночи, а потом меня сменил Юра.

Я возвращался в каюту и при этом ничего не думал. Ни о втором корабле, ни о Валере, которому с его тяжелой раной довелось перенести такой шторм, ни о своих пропавших женщинах. Ни о чем. Едва моя голова коснулась подушки, я отрубился, намертво, без сновидений.

Проснулся сам. Толчком, сразу поняв, что больше не заснуть. Проснулся – и удивился, что никто меня не разбудил.

Качка почти не чувствовалась. Не полный штиль, но все-таки… Главное же – за кормовым окном моей капитанской каюты светило солнце. Причем утро явно не было ранним.

Подобно всем, в море я спал, практически не раздеваясь. Лишь снимал на ночь перевязи с оружием, камзол и сапоги. Оружие клал рядом, а сапоги… Ноги лучше всего отдыхают босыми, это я отлично усвоил еще на прежней службе. Выскочить же в крайнем случае на палубу без ботфорт – ничего страшного. Матросы традиционно работают босиком, так легче лазить по вантам. Моря-то южные.

Но сейчас никаких тревог не было. Я обулся, привычно прихватил оружие и только тогда вышел наружу.

Вокруг играло ослепительными красками море, а с небес жарило оторвавшееся от горизонта светило.

На квартердеке распоряжался Флейшман. Вид у него был одновременно довольный и усталый. В стороне на сложенной парусине лежал Ярцев и несколько отрешенно взирал на привычную корабельную суету.

Выглядел наш шкипер скверно. Оно понятно – рана, а тут сразу такой ураган. Я, здоровый мужик, чувствовал себя отвратительно, и даже сон не особо помог, а уж что перенес Валера…

Я шагнул было к импровизированному ложу, но на пути тут же вырос Флейшман.

– Почему не разбудили? – Выслушивать доклад я не стал. Успеется. А вот то, что я был по-утреннему раздражен и зол, настоятельно требовало выхода.

– Решили, что тебе надо хоть немного отдохнуть, – обезоруживающе улыбнулся Юра.

– А другим не надо? – Я едва сдержался, чтобы не вспылить.

– Другие будут отдыхать повахтенно, – невозмутимо сообщил Флейшман.

– На моем корабле привилегии полагаются только раненым и больным. Я ни к одной из данных категорий не отношусь.

Но даже ледяной тон нимало не смутил Флейшмана.

– Нам нужен бодрый капитан. Чтобы у него голова работала. Не дай бог, что случится, и что? Всем пропадать? – Юра спросил это так, словно лишь на мне все и держалось.

– Он прав, Командор, – раздался со стороны голос боцмана Билли.

Хотя Юра говорил со мной по-русски, боцман прекрасно понял, о чем идет разговор. Да и как не понять? Сколько времени на палубе звучит трехъязычная речь? Все уже привыкли. Тем более Билл с нами аж с Ямайки. Целую вечность при нынешней насыщенности событиями.

Я посмотрел на одного и другого. Невольно сравнил. Общим на их лицах было выражение усталости, но при этом взгляд Юры был плутоват, а Билл был само простодушие.