– Что вы заканчивали?

– У меня дипломы востоковеда (Азербайджанский государственный университет, Институт востоковедения СССР), кандидата наук и Академии общественных наук (ЦК КПСС, Москва).

– Правда, что дипломатов заставляли работать на разведку?

– Это абсолютная глупость. В советское время дипломату оказать услугу разведке было делом чести. Фактически работа дипломата и разведчика - одно и то же. Я был успешным дипломатом и получал повышение через ступени дипломатической иерархии, да и языком владел отлично. В характеристике у меня было написано "чрезвычайно коммуникабелен, умеет устанавливать доверительные связи с высшими кругами страны пребывания".

Конечно, по долгу службы я направлял полученную информацию в Москву. Но зачастую мне в руки попадали документы, которые дипломату не нужны. Но КГБ в этих документах нуждался. Допустим, копия указа президента или распоряжение министра обороны нужны КГБ для изготовления аналогов.

Мне мои друзья эти бумаги давали, я же их дарил спецслужбам и пользовался у них авторитетом, что выражалось в том, например, что они разрешали мне пользоваться их шикарными автомобилями. Советские дипломаты ведь ездили на "волгах" и "москвичах", "мерседесов" и "доджей" не имели. В первую мою загранкомандировку как раз резидентура списывала машины. Я купил шестицилиндровый "форд" и приехал на нем в 1971 году в Баку - в то время, когда Г.Алиев вел кампанию против антиподов коммунистической морали и которые ездили на иномарках. Их было в городе 2-3 человека, которые вскоре были арестованы.

ЭЛЬЧИБЕЙ СТАЛ ДИССИДЕНТОМ ПОТОМУ, ЧТО НЕ ЗНАЛ РУССКОГО ЯЗЫКА

– У вас и с А.Эльчибеем были хорошие отношения?

– Мы учились в одном университете, он был на курс старше, мы близко познакомились на сборе хлопка. Нас разместили в пустой школе, спали мы на полу рядом, кто - в спальном мешке, кто - под одеялом. Часто вечера проводили вместе, обсуждая мировые проблемы.

– Он и тогда был диссидентом?

– Мы скептически относились к советской системе и считали Азербайджан колонией России. Диссидентом, правда, скрытым, был я - в связи с семейными обстоятельствами. Мой род сильно пострадал от сталинских репрессий. Бабушка шепотом рассказывала, какие страдания они, семья казахских беков, перенесли.

Моих родственников сослали в Казахстан, Сибирь. Одни погибли, другие бежали в Турцию. А бабушка, моя тетя Мирварид Дильбази и мать Ягуд Дильбази остались ни с чем в Баку. Бабушка советскую власть ненавидела и объясняла мне, что Ленин баба (дедушка Ленин)-преступник. При этом просила нигде этого не повторять, но фактически диссидентом меня сделала она. Эльчибей же вырос в пролетарской семье, советскую власть, по-видимому, любил, был в комсомоле и т.д. Раздоры с властью у него начались, как я понимаю, когда он приехал в Баку и, будучи несильно способным к языкам, не знал русского. Его возмущало, почему он для того, чтобы иметь успех, должен знать русский язык. Его национализм взял начало видимо оттуда.

В 1992 году в Турции, вечером за ужином Эльчибей напомнил мне забытый мной эпизод. В студенческие годы он был настолько беден, что ему не в чем было сфотографироваться для студенческого билета. И он попросил у меня для этого костюм. Я ему костюм дал, а обратно не взял - подарил. Это напомнило мне историю из "Капитанской дочки" Пушкина - с зипуном Гринева, который он подарил Пугачеву. А на дипломатическую службу я попал на волне экспансии СССР на Ближнем Востоке. Стране нужны были высококвалифицированные кадры, а в России их не хватало. В 1968 году приехал в Баку известный кадровик Петр Узлов и запросил личные дела всех арабистов. Он побеседовал со всеми и отобрал меня. Я поехал на дипломатическую работу, а Эльчибей на Асуанскую плотину - переводчиком. Ну как ему после этого любить советскую власть?

– Эльчибея вы знали хорошо. И плачевный конец его президентства предугадывали?

– Я испытывал огромную симпатию к правительству Народного фронта и дружеские чувства к Эльчибею делал все, чтобы оно удержалось, потому что это была первая антикоммунистическая и

националистическая власть Азербайджана.

Поначалу я был в восторге, но потом, по мере того, как поближе рассмотрел тех, кто сидел в аппарате президента, разочаровывался, хотя надежды и не терял. Я считал, что со временем эта власть трансформируется, муть отсеется и она станет нормальной цивилизованной национальной властью. Но, к сожалению, этого не произошло.

Скажу больше - я был весьма радикален. В дни, когда власть шаталась, я говорил о том, что Сурет Гусейнов - мятежник и власть имеет право подавить мятеж любыми средствами. Кстати, Г.Алиев показал, как это можно было сделать.

Я считаю, что неожиданное бегство Эльчибея в Келеки - это загадка, которая может иметь множество толкований. Я лично предлагал Эльчибею вооружить всех нас, чтобы мы, как в Чили, дрались до последнего. Он ничего не ответил и тайно уехал в Келеки. Утром я пришел на работу, а мне говорят: "Ну и где твой президент?".

МОСКОВСКИЙ МУТАЛИБОВ

– Если бы Аяз Муталибов слушал мои советы, возможно, сидел бы сейчас в кресле президента. Хотя по подсказке управлять страной невозможно. Я ему объяснял, что не надо быть московской марионеткой - с ними надо вести другую политику. Но он не слушал, он все время получал из Москвы телефонные указания. И однажды сказал такую фразу: "Ты учти, военные еще не сказали своего слова".

Хочу рассказать историю, о которой раньше не упоминал. Мы с Муталибовым находились в Иране, с официальным визитом. Муталибов вел себя как преданный сторонник Горбачева. Встречи в Тегеране закончились, и мы уехали в Мешхед.