Мы поставили на каждом холме по человеку с фонарем для поддержания связи. Моряки худо-бедно знали семафорную азбуку, преторианцы — тоже. Оставалось убедиться, что от нашей пальбы не пострадают жители Корпса. Я взял с собой братьев Адгербал и молодого преторианца, который откликался на то ли фамилию, то ли прозвище Шпак, и всех городских ополченцев. На батарее оставался оберфельдфебель и все сработанные расчеты — два орудия не сбивали настроек на горловину, а два — должны были при случае помочь нам отбить десант. Хотя с нашей точностью стрельбы надежды на это было мало.

Ополченцы курили и перекусывали на ходу, негромко переговаривались, топая по едва видимой в темноте тропинке. Авангард освещал путь керосиновыми фонарями, электрические имелись только у Шпака и одного из зажиточных финикийцев — старшего Адгербала.

Я примечал ориентиры — возможно, возвращаться придется в спешке.

— А до Оверкилла мы от Корпса добраться сможем?

— Полтора часа по тропе вдоль моря, — откликнулся кто-то из ополченцев. — Можно добежать и минут за тридцать, только ноги переломаем.

Ноги ломать не хотелось.

В Корпсе было тихо, только выла ледащая псина, забытая хозяевами во дворе. Мы стучали в двери хибар, пытаясь найти хозяев — но, похоже, местные покинули свои жилища, почуяв дыхание войны.

— Они контрабандой промышляли в большинстве своем, принимали товары мимо порта и таможни. Вот — выкопали свои кубышки с червонцами да и подались куда подальше... Я бы тоже подался, да у меня, почитай, кроме квартиры на Седьмой улице и сестры с племяшками и нет ничего на свете... — посетовал невысокий горожанин в пиджаке с протертыми локтями.

На прикладе его винтовки было четыре зарубки. Присмотрелся к оружию ополченцев повнимательнее — зарубки были у многих. Это у них вместо скальпов? Дурной тут народ, гордятся количеством убитых... Я снова вспомнил про свои ордена и скрипнул зубами.

— Рассредоточиться! — скомандовал я, но поймал непонимающие взгляды, и тут же объяснил: — Прячьтесь и сидите тихо! Желательно залезть поглубже — если придется вызывать огонь артиллерии, на точность не рассчитывайте.

Ополченцы разбежались по Корпсу, мы с Адгербалами и Шпаком засели в дренажной канаве на обочине тропы, по которой мы добирались до поселка. Позиция была хорошая— отсюда было видно и пологий пляж, и причал— если тучи не закрывали луну.

Шумел прибой, кричали ночные птицы, со стороны предместий Сан-Риоля доносились редкие выстрелы — больше не было слышно ни звука.

— Кхм... Господин офицер? — прокашлялся Шпак.

— Да?

— Я давно спросить хотел... Ну, бумагу, предположим, я видел, и понимаю, что у вас свои приказы, но скажите — вот то, что мы тут делаем, и то, за что Федорыч голову сложил — это политические игрища или и вправду — на благо Империи?

Ответ пришел сразу:

— Грэй лоялистов лично вывозил с Севера. И уполномоченные сейчас тренируют для него армию в пятьдесят тысяч человек, и муштруют городское ополчение — в десять раз больше. А еще — напрямую заявил мне при личной встрече, что ненавидит всё, что олицетворяет собой Новая Империя...

— Вот оно как! — протянул Шпак.

— А еще я бы хотел вернуться к этому разговору, когда мы попадем в Наталь. Напомните мне, пожалуйста, хорошо?

— Хорошо, господин офицер... А мы попадем в Наталь?

— Или в Наталь, или на небеса, Шпак. Третьего пути у нас нет!

Тарахтенье парового двигателя и лязг металла послышался ровно в тот момент, когда веки стали предательски тяжелеть, а голова — клониться на колени.

— Всё-таки к нам! — прошептал преторианец, — Надо оповестить людей!

И ужом скользнул в темноту. В свете луны из канавы я рассмотрел паровой катер на винтовом ходу, забитый вооруженными людьми. Это были зуавы — лучшие солдаты из тех, которыми располагала Федерация на данный момент. Штыки тускло поблескивали в ночи, ветер трепал дурацкие кисточки на фесках.

Катер тащил за собой еще две шлюпки — тоже с людьми. Они могли пристать все одновременно! Осадка кораблика позволяла ему подойти к деревянным причалам, а люди в шлюпках взялись за весла в тот самый момент, когда машина начала работать вхолостую, и силой инерции буксируемые лодки обогнали катер.

Послышались негромкие команды, и обе шлюпки двинулись к линии прибоя — они решили высадиться прямо на берег. Очень, очень грамотно — рассредоточить силы, чтобы не попасть под вражеский — наш — огонь одновременно. Они ждали засады, но мы сидели тихо, дожидаясь, пока выгрузятся зуавы с катера.

Федералистов было гораздо больше, чем нас. Человек семьдесят, не меньше. Солдаты из шлюпок попрыгали прямо в воду, высоко подняв руки с оружием над головой, и, вымокнув до нитки, вышли на пляж, выстроились цепью и двинулись к хибарам Корпса. Я благодарил Бога за полнолуние — иначе мы бы могли прицелиться разве что на расстоянии вытянутой руки.