— Уходи, — прошу его спокойно. Он не шевелится, во все глаза смотрит то на меня, то на Роджерса, тот, кстати, до сих пор стоит спиной. — Ты что, оглох?

Вместо того чтобы уйти, уверенным шагом ари направляется в нашу сторону. Опешив, не сразу понимаю, что он делает. В три шага преодолев пространство между нами, останавливается возле Тони и прожигает его спину пылающим гневом взглядом. Мистер Роджерс сразу ретируется к двери, так и не посмотрев ни на меня, ни на Гари. Трус. Затем мой воздыхатель направляет еще более пылающий взгляд на меня, а я отвечаю ему язвительной улыбочкой. Потом происходит что-то колоссальное и не входившее ни в какие рамки. Гари наклоняется, подняв с пола мои трусики, швыряет их прямо мне в лицо. Я ловлю их, прежде чем они врезаются в него, и сжимаю в кулаке.

— ОДЕВАЙСЯ! — вдруг орёт парень. Я даже рот раскрываю от удивления.

— Да пошел ты, — нахожусь я наконец, спустя несколько секунд. Гари совсем взбесился и в один прыжок оказывается совсем близко ко мне. Я думала, он ударит меня, нет, правда, вид был именно такой. Парень грубо хватает меня за руку и дёргает со стола. Я слетаю и, не удержав равновесие, приземляюсь на пятую точку. Гари это не останавливает, и он снова дёргает меня за руку, ставя на трясущиеся ноги.

— Я отвезу тeбя домой, — тащит меня из класса.

— Да пошёл ты! — снова кричу ему, упираясь ногами в пол. — Отпусти меня, придурок. Отвали от меня, — вдруг прорываются из меня слова. — Кто ты вообще такой, чтоб указывать мне?

Гари резко останавливается и смотрит на меня взглядом, пропитанным ненавистью. Думала, отпустит, но он снова тащит меня к двери, несмотря на все мои попытки вырваться. Уже в коридоре я всё же выдергиваю руку и отстраняюсь.

— Отвали, Гари, — предостерегающе шиплю, увидев, что он снова хочет схватить меня за руку. Там и так уже, наверное, будет синяк. — Пошёл к черту!

Гари замахивается, а я попятившись к стене, вжимаюсь в неё. Кулак прилетает ровно возле моей головы, врезается в и без того пошарканную стену, и с неё сыплются мелкие куски штукатурки.

— Шлюха, — выплевывает парень, нависая надо мной. От кого угодно, но только не от него ожидала услышать подобное. На секунду на моем лице появилось негодование, и я тут же жалею об этом. — Прости, Кэсси, я не хотел, — вдруг выдыхает парень, зажмуриваясь. — Прости…

— Что, Гари? Тоже захотел кусок пирога, а до тебя всё очередь никак не дойдёт, — прячу слезы горечи за ненавистью и сарказмом. Подняв руку, кончиком пальца провожу по симпатичной мордашке парня. — О-о, бедный ари, год потрачен впустую.

Гари смотрит на меня своими голубыми, как океан в солнечный день, глазами, не моргая и не дыша. Потом трясёт своей светлой, с лёгкими кудряшками головой, словно выходя из ступора.

— Я не хотел этого… то есть год, я не для… Черт! Кэсси! Ты же не такая! Зачем ведешь себя как испорченная дрянь?

Он вновь повышает голос, но отстраняется, освобождая мне путь.

— Такая! И ты знаешь, кто меня испортил, — бросаю на последок, проходя мимо.

Он тяжело и с надрывом вздыхает.

— Позволь мне отвезти тебя домой, — вновь пытается заговорить со мной, точнее с моей спиной.

— Отвези себя домой, — говорю не оборачиваясь, уже спускаясь по лестнице.

До дома я довезла себя сама, на такси. Так и приехала с сумкой, которую наспех дёрнула из зала, в одной руке, и красными трусиками в другой. Сказать, что я была в шоке от поведения Гари, ничего не сказать. В расстроенных чувствах решила забыться сном, так и не снимая платья. А на утро, очень-очень рано, проснулась от надрывавшегося телефона. Вероятно, забыла поставить его на беззвучный режим. Кроме Лайзы, мне ни кто не мог позвонить, и я цeлый час игнорировала эту назойливую трель, прикрыв голову подушкой. Телефон не замолкал, и я всё-таки сдалась, иногда моя подруга может по — настоящему бесить.

Схватив телефон с прикроватной тумбочки, молниеносно подношу его к уху.

— Что? — резко интересуюсь.

— Кэсси! — слышу неуверенный шепот Гари. Гари? Смотрю на экран: и вправду он, вот же ж…

— Что? — повторяю вопрос.

— Я… это, хотел…

— Ты тaк усердно мне названивал! Говори уже, что хотел! — подгоняю его, проклиная себя, за то, что взяла трубку.

— Я хотел извиниться за вчерашнее, — всё же произносит парень уверенно. — Я не должен был говорить тебе всего этого…

«Но сказал», — хочется ответить мне.

Однако я быстро бросаю:

— Окей, ты прощен. Что-то ещё?

В трубке виснет тишина. Он знает, что я не прощу его.

— Кэсс…

— Что?

— Давай увидимся и поговорим? Я могу заехать.

— Я не хочу, — нахожу в себе силы отказаться и бросаю трубку. Пока телефон снова не зазвонил, убираю звук и вновь отправляюсь в царство Морфея. Провалявшись весь день, к вечеру всё же встаю и снимаю надоевшее платье. Оно оказалось каким-то несчастливым и не принесло ни мне, ни Лайзе того, что от него ждали. Нужно было позволить подруге сжечь его.