5 Гумилев поступил добровольцем в уланский полк. В гусарский полк он был переведен весной 1916 г.

6 Речь идет о пьесе "Отравленная туника", впервые опубликованной Г. Струве в 1952 г. в книге "Неизданный Гумилев". Однако Струве в комментариях к этой пьесе в СС, т. 3, стр. 245 ошибочно утверждает, что "первые сведения о пьесе попали в зарубежную русскую печать в 1931 г." Как видим, задолго до этой даты об "Отравленной тунике" писал Левинсон в "Современных записках", а в 1931 г. о ней писал Г.Иванов независимо от сообщений об этой пьесе в газете "Россия и славянство", на которую ссылался Струве.

7 Об аресте Гумилева "за должностное преступление" говорит так же и Н. Оцуп в своей книге "Современники" (очерк из этой книги включен в настоящее издание). О том, что председатель петроградской "чрезвычайки" не знал, за что арестован Гумилев и сделал предположение об аресте "за какое-нибудь должностное преступление", рассказывает также и Амфитеатров (см. настоящее издание).

8 О существовании рижского издания сборника "Шатер" ничего не известно; вероятно, автор перепутал с ревельским изданием: "Шатер", второе издание, П.-Ревель, "Библиофил", 1922.

Андрей Левинсон. БЛАЖЕННЫ МЕРТВЫЕ

Напечатано в "Последних новостях" (Париж), № 464, 20 октября 1921 г., стр. 2.

О Левинсоне см. в примечаниях к его воспоминаниям "Гумилев" в настоящем издании. Статья "Блаженны мертвые" дает лишь несколько штрихов по памяти из жизни Гумилева в последние годы. Однако она представляет собою несомненную историческую ценность как статья, написанная именно по поводу смерти Гумилева человеком лично его знавшим. Вместе с тем в ней встречается (причем только в этой одной статье) свидетельство о намерении Гумилева обратиться к писателям мира за поддержкой. Только из этой статьи Левинсона мы узнаем также, какою была реакция Гумилева на письмо Мережковского, предназначенное для печати, в котором из своего безопасного далека Мережковский клеймил работников "Всемирной литературы" за их сотрудничество с новыми хозяевами. Любопытное совпадение: Мережковский, причиняющий духовное страдание Гумилеву в самом начале его пути (1906) и затем - в самом конце.

Левинсон выступил также на митинге протеста против красного террора, устроенном русской общественностью в Париже 26 сентября 1921 г. В отчете об этом митинге, опубликованном 28 сентября в "Последних новостях", находим несколько строк из его выступления: "Н. С. Гумилев был прежде всего поэт. "Солнце мира, - говорил он, - это поэзия". Он свято чтил престиж и достоинство писателя и с бесстрастной дерзостью выступал в его защиту".

Петр Рысс. У ТУЧКОВА МОСТА

Печатается по № 452 "Последних новостей" (Париж), 6 октября 1921. Рысс Петр Яковлевич - журналист, печатался в "Последних новостях" и в "Иллюстрированной России". Автор книг "О людях, о вещах", Берлин, 1923 и "Портреты", Париж, 1928 (в эту книгу включены воспоминания о В. Короленко, Н. Анненском, Ф. Сологубе, А. Н. Чеботаревской, С. Юшкевиче и др.).

Осенью 1921 г. "Последние новости" печатали многочисленные материалы, относящиеся к так называемому "таганцевскому процессу". В частности, помещены были заметки о расстрелянных скульпторе Ухтомском и профессорах Тихвинском и Лазаревском. Воспоминания Рысса об импровизированном поэтическом вечере, на котором читал Стихи Гумилев, появились в "Последних новостях", как один из многочисленных откликов на таганцевское дело. Самый первый отклик появился в номере от 8 сентября в двух коротких информационных сообщениях на первой странице. В информации под заголовком "Массовые аресты" сообщалось, что "в Петрограде арестовано 600 человек, из которых около 400 человек офицеры Балтийского флота. Аресты эти являются результатом раскрытия монархического заговора..." В другой заметке, озаглавленной "Расстрелы", говорится: "Стокгольм, 7 сентября. (Гавас). Вследствие сильного увеличения красного террора, в Петрограде, Киеве и Одессе царит среди населения паническое настроение. Подтверждаются сведения о массовых арестах, явившихся следствием раскрытия антисоветского заговора. Среди главных организаторов этого заговора находился профессор Таганцев, который расстрелян одновременно с другими 60-ю руководителями, в числе которых находился князь Туманов и несколько советских чиновников".

Имени Гумилева еще не упоминается. Сообщение о его смерти поступило в редакцию лишь на другой день и было опубликовано на первой странице под заголовком "Жертвы террора". В том же номере "Последних новостей" была напечатана статья С. Познера "Памяти Н. С. Гумилева" (см. настоящее издание).

В номере от 20 сентября "Последние новости" перепечатали из "Новой русской жизни" воспоминания А. Амфитеатрова о Гумилеве (см. настоящее издание). Помимо этого печатаются его воспоминания о других жертвах красного террора. Например, вот что он пишет о Таганцеве: его "погубили какие-то большие деньги, которые он хранил и которых при первых весенних обысках в его квартире Чрезвычайка не нашла, а потом до них докопались. По первому следствию вина супругов Таганцевых была признана настолько сомнительной, что ему дали двухлетние принудительные работы, жене (уже вовсе неизвестно за что привлеченной) - один год. Но как раз перед тем престарелый отец В. Н., знаменитый юрист Н. С. Таганцев обратился к Ленину с ходатайством за сына. Ленин ответил любезною телеграммой с предписанием пересмотреть дело. Телеграмма сошлась с уже готовым было приговором и механически его остановила. Следственная канитель возобновилась... Тогда чрезвычайка, обозленная вмешательством премьера в ее самовластную компетенцию, особенно постаралась превратить В. Л. Таганцева в ужасного государственного преступника. Другие с большим скептицизмом и с большей вероятностью утверждают, что вся эта история с телеграммой - незамысловатое повторение старой комедии с расстрелянием великих князей. Как тогда М. Горький привез в Петроград письменное разрешение взять их на поруки, а покуда он ехал, Москва приказала по телефону поскорее расстрелять, так и теперь циническая телефонограмма - засудить во что бы то ни стало, обогнала и отменила лицемерную телеграмму - судить по совести".

В том же номере "Последних новостей" опубликовано четырехстрочное сообщение, добавляющее существенную подробность к фабрикации дела, по которому был обвинен и расстрелян Гумилев. Приводим полностью текст этой информации: "Гельсингфорсские газеты сообщают, что по делу о так называемом заговоре Таганцева в действительности расстреляно не 61 человек, а 350".

Корреспондент "Руля" сообщал о настроениях в Москве после расстрела Гумилева и других, шедших по делу Таганцева: "Для чего вы думаете была принесена в жертву питерская гекатомба? Вы, может быть, полагаете, что это было необходимо испорченным общим развалом жрецам коммунистического Молоха? Вовсе нет. - У нас ведь стерлась всякая разница между возможным и невозможным, а поэтому Гумилев, Лазаревский, Таганцев и Тихвинский были пущены "в расход", как цинично у нас это называется, только для того, чтобы напугать москвичей.

Видели, дескать, чем пахнет? Теперь это ни для кого уже не секрет, ибо ЧК так просто и говорит: "Виноваты или нет - неважно, а урок сей запомните!"

Так было сказано в полупубличном месте самим т. Менжинским. А ведь это не удалой матрос Балтфлота вроде Дыбенки, а человек, окончивший петроградский университет..."

Всеволод Рождественский.

БЛОК И ГУМИЛЕВ

Название дано составителем настоящего издания. Здесь печатаются отрывки из воспоминаний Рождественского "Александр Блок (из книги "Повесть моей жизни")", опубликованных в журнале "Звезда". № 3, 1945, стр. 107-115.