Стас начал пробираться за спинами гостей студии, а ведущая чуть наклонилась вперед, сказала в микрофон.

– Друзья, напоминаю, что сегодня у нас в эфире, ребята, которые в разны годы добровольно пошли на войну, а вообще вся наша передача посвящена событиям, которые начались совершенно недавно, то есть 24 февраля.

Женщина улыбнулась и снова обратилась к мчсовцу.

– Простите, пожалуйста, мы вас немного прервали. Давайте продолжим. Скажите, каково это самому принять такое решение?

Мчсовец отложил в сторону скрученный листок и взял в руки бутылку с водой, которая стояла перед ним.

– Ничего. – открыл бутылку и сделал большой глоток, -Извините, не люблю вспоминать те дни.

Вернул бутылку назад.

– Знаете, сейчас я уже смутно понимаю, причины своего поступка. Молодой, наверное, был.

Посмотрел на ведущую.

– Хочу сказать про другое. Можно?

– Да, конечно, – ведущая одобряюще кивнула головой.

И мужчина начал говорить быстро-быстро, как будто боялся, что его прервут и не дадут сказать то, о чем давно хотел сказать и чему было посвящены все прежние думы.

– Когда мы уже стоял под Грозным и слушали репортажи о хасавюртовское перемирии, то все понимали, что это лишь короткая передышка. Если бы мы тогда их додавили, то не было бы второй чеченской. Вот, что главное… Понимаете?

Ведущая подняла руку, и ветеран первой чеченской войны сразу замолчал.

– Мы еще об этом поговорим, – приободрила его ведущая и повернулась ко второму гостю, пухлому парню, который уже весь извелся, крутя головой, – а вот о второй чеченской мы спросим у нашего второго гостя. Я правильно понимаю, что вы пошли добровольцем именно во вторую?

Стас Павлов снял свои наушники, положил их на стол и выключил звук у телефона, тем самым показывая, что разговор, который был в студии, стал ему очень интересен.

– Так точно, – ветеран второй чеченской с силой уперся в стол руками, как будто хотел отодвинуть его от себя и расширить вокруг себя пространство.

– И как же это было? – ведущая мягко показала своему собеседнику, что не стоит толкать стол.

– Да также, как и у Бориса, – второй гость показал подбородком на первого гостя, потом кивнул ведущей, показывая, что понял ее. Убрал руки под стол, и лег грудью на край, – только отпуска я не брал, – посмотрел в потолок, – я сидел совсем без работы. Пришел в военкомат. Военком спросил, куда хочешь в Казань или Рязань? А что в Казани? Там танки. А В Рязани? Там парашюты. Хочу, где парашюты, – усмехнулся, – правда я их так ни разу и не увидел. Всю службу нас называли гоблинами, потому что лазили с ящиками и по горам. И у нас руки были до земли.

Ведущая улыбнулась такому бесхитростному рассказу.

– Очень интересно, но давайте дадим слово нашему третьему гостю, – развернулась грудью к казаку, – скажите, а казаки ведь тоже всегда находятся на передовой? Для них война ведь часть жизни?

Казак упер руку в бок и надул свою грудью, как глухарь на токовище, и возможно поэтому не понял того, что у него спросила ведущая, начал отвечать чуть невпопад.

– Понимаете, мы, как ансамбль казачьего песни и пляски, очень много ездим по станицам, собираем фольклор по этому поводу, и вот хочу прочитать вам стихотворение о войне, которое нам рассказали в одном из наших этнографический экспедиций.

Не дожидаясь разрешения, казак начал декламировать.

– Мы закусились сильно уделами

на бешеном скаку никак не слезть.

Как объяснить упрямому соседу

что сало мы его не будем есть.

Ведущая, подавляя улыбку, попыталась его остановить.

– Мы вас обязательно послушаем в конце передачи…

Но казака было уже не остановить.

– Позвольте я все же доскажу, – звякнули медали, – мне кажется это важно.

– Мы просто же хотим, чтоб в его доме

Хозяином был он, а не бандит.

Чтоб чернозём возделывали сами

А не сдавали за море в кредит.

Звукорежиссер подвинул на своем пульте несколько ползунков убирая звук, но ведущая украдкой показала, что не стоит этого делать.

– Чубы трещат, из бороды уже летят волосья

Бандит же скалится и радуется: «Вов"

Давно мечтал с повозки сбросить

Проклятых москалей и глупеньких хохлов

Казак повернул голову в сторону стеклянной стены с ненавистью посмотрел на хомячка-помощника, как будто тот и был тем самым бандитом.

– Что делать, братья? Кто натянет удела?

Кто остановит эту бойню взмахом?

Ведь не для мяса мать нас родила.

Нам будет стыдно перед ее прахом.

Помощник от такого напора даже приоткрыл рот от удивления и посмотрел на своего режиссера, будто спрашивая, что ему делать, но тот продолжал делать вид, что его ничто внутри студии не касается.

Ситуацию исправила ведущая. Она поблагодарила раскрасневшегося казака, и плавно вернулась к теме разговора, обратившись к Стасу Павлову.