— Атака!

Крик быстро заглушили, но ущерб был нанесен. Солдаты, которые еще были живы, проснулись, и еще несколько криков присоединились к первому. Организованная резня мгновенно превратилась в хаотичную битву.

Коджи двигался быстрее, пытаясь закончить битву как можно скорее. Он двигался уверенно, ни один удар не пропадал даром. Когда он ощутил жизнь внутри палатки, он воткнул меч в ткань. Его цель не всегда была верной, и не каждый укол был смертельным, но каждый удар хотя бы ранил находящегося внутри человека. Те, кто сумел выбраться из палаток, с затуманенными глазами и без одежды, встречали более чистый конец.

Коджи был окружен смертью, кровью и криками. Один мужчина вышел из палатки с поднятыми руками, и Коджи пронзил его, только после того, как дело было совершено, осознав, что человек сдался. До рассвета было еще немного, и солдаты, которые выбрались из палаток, были зарезаны тенями, которые они едва могли видеть.

Ближе к центру лагеря из палатки вышел человек с высоко поднятым мечом. В этом человеке было что-то особенное, и Коджи потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что. Второй взгляд показал, что мужчина держался хорошо, но был также одет в более красивую одежду, чем другие солдаты. Возможно, он был аристократом. Стремясь к настоящей битве, Коджи прошел мимо нескольких занятых палаток, чтобы сразиться с мечником.

Он дал Коджи нанести первый удар, реагировал легко, отразил и атаковал сам. Хоть риск для Коджи был больше, чем мгновения назад, он расслабился в бою. Это было сражение, которое он понимал.

Он позволил драке длиться дольше, чем следовало. Сражение с аристократом снова взбодрило его, и он не хотел отпускать это чувство. Он знал, что другие клинки приблизились к центру лагеря, и их работа была почти завершена. Закончить этот бой означало принять то, что он только что сделал.

Коджи отразил атаку и чуть не пробил защиту, но затем позволил мужчине совершить бешеный шквал ударов. Коджи чувствовал приближение атак до того, как они прибыли, и без труда парировал или уклонялся от каждой. Наконец, осознав, насколько он глуп, Коджи увернулся от удара, проскользнул ближе и убил его. По крайней мере, это убийство было почетным.

Когда аристократ замертво упал на землю, чудовищность того, что они сделали, глубоко погрузилась в сердце Коджи. Его клинки бродили по лагерю, без труда убивая последних выживших. Разгром был завершен, но, озираясь, Коджи не чувствовал удовлетворения. Это не было ни битвой, ни соревнованием, которым он гордился бы.

Кровь текла по всему лагерю, и, в конце концов, последние звуки смерти затихли. Единственными звуками были щебетание певчих птиц вдали и потрескивание костра в центре лагеря, почти потухшего. Коджи снова огляделся, разрываясь между тем, чтобы запечатлеть эту сцену в своей памяти, чтобы помнить всегда, или закрыть глаза и притвориться, будто этого никогда не было.

Он даже не приказал забрать все, что можно. Он просто вытер свой меч, вложил его в ножны и пошел прочь.

15

Мари испытывала странную смесь эмоций, глядя поверх стен Стоункипа на процессию, движущуюся по узкой дороге. Знамена лорда Исаму трепал ветер, от символа его дома ее мутило. Те знамена не видели вблизи Стоункипа много лет, южный лорд предпочитал, чтобы другие приходили к нему ради мира.

Те знамена развевались над армиями, которые вторглись в ее земли. О тех армиях вовремя предупредил Хаджими, они хотели уничтожить ее, хотя их лидер ехал обсудить условия перемирия.

Часть нее хотела приказать лучинкам обрушить град смерти и разрушения на небольшую группу. Это было бы просто. Они убрали других людей с дорог на время процессии. Атака на Исаму не подвергнет опасности ни одного солдата, зато убьет человека, который пытался уничтожить ее земли.

К сожалению, убийство Исаму могло лишь унять ее гнев. Если Исаму умрет под ее защитой, это даст повод вражеским армиям напасть, а ее враг в доме получит повод сомневаться в ее способности править. Жаль, но здоровье Исаму было важным для Мари.

И из всех лордов с Исаму было проще договориться. Он был трусом, хватался за возможности. Он был единственным лордом, который служил при короле, и он выдержал штормы последних двух лет, удерживаясь от битвы. Но если ей удастся убедить его прекратить атаки, баланс сил в Королевстве изменится.

Мари гадала, о чем думал лорд, приближаясь. Он ожидал, что она сдастся? Она бы не удивилась. По большому счету, Мари и дом Кита проигрывали эту войну. Если не это, то Исаму, по крайней мере, ожидал союза с крупными уступками.

Чего бы он ни ожидал, к тому времени, когда он уйдет, он не будет рад. Хотя эта встреча была вызвана другими аристократами ее дома, их рассуждения были здравыми. Мари поддержит притязания Исаму на трон, но она потребует больше, чем он мог дать. У нее были и другие идеи, которые он также мог возненавидеть. Но она не сдастся ему. Ее люди не будут страдать под властью другого дома, который будет только ими пользоваться.

Мари почувствовала, как легкая дрожь прошла по ее телу, когда первые шеренги почетного караула Исаму прошли под воротами в узкие переулки. Группа будет уязвима для атак на сотни шагов, даже когда они достигнут первого двора, который также был спроектирован как место убийства в случае нападения. Соблазн отдать приказ почти одолел ее. Одной командой она могла отрезать голову другому дому. Она силой воли заставила себя отказаться.