Марченко пристегнул карабин к тросу и неуверенно стал пробираться к первому костылю. Дошел, перестегнул, пополз дальше. Молодец! Привыкнет.

Теперь моя очередь. Мне из-за моего роста надо немного присесть. Я быстро, на полусогнутых перебрался на ту сторону, подобрал палку и посмотрел на ребят.

— Ну как тебе?

— Страшновато, — признался Марченко.

Серёга подошел к железному ящику, что стоял под навесом, повозившись немного со щеколдой, открыл его.

— Вот куртки, подбери себе. Выше всегда сильный ветер, и температура падает прилично, продует — глазом не успеешь моргнуть! А нам там еще ночевать придется, ночью тоже холодрыга будь здоров!

Марченко достал из ящика камуфлированную куртку с теплым воротником и капюшоном.

— Это моя, тебе великовата будет, — протянул я руку.

Он передал мне куртку, а сам полез за следующей.

— Вот эта должна подойти, — он развернул куртку, примеряя ее на себя.

— Марченко, всё хочу тебя спросить. Что это было там, на подъеме? Остановился, чуть назад не побежал… как твои ноги? Судороги не сводят?

Марченко отвел глаза в сторону и проговорил, как бы извиняясь:

— Боль была резкая, как от судороги… икру свело, но как-то быстро отпустило.

— Ясно, отдыхаем, перематываемся, одеваемся и двигаем дальше! Двадцать минут на отдых.

Время отдыха пролетело быстро.

Остался всего один последний рывок, и мы на месте. Новичок наш пока держался молодцом.

— Всё, собираемся, экипируемся, Марченко, больше про портянки говорить не буду! Три минуты и строимся!

Марченко попробовал встать на ноги таким же манером, как и Серёга, но только завалился на бок. Посмеялись все вместе. А неплохой он парень, толк будет!

И снова ступеньки…

Две ступеньки — вдох, две ступеньки — выдох — метр позади… две ступеньки — вдох, две ступеньки — выдох — еще метр! И так почти семьсот метров, для меня муторно, для ребят сплошное мучение. Но всё когда-нибудь заканчивается, закончился и этот отрезок нашего пути.

С каждой сотней метров температура падала где-то на градус, но из-за сильных порывов ветра и влажности складывалось впечатление, что холоднее становилось на все пять. Вон Серёга с Марченко уже и теплые воротники подняли, и капюшоны надели. Задувает тут знатно. Теперь бороться надо не только со ступеньками, но и с ветром.

Подъем вымотал всех. Даже я почувствовал непривычную тяжесть в ногах.

Поднявшись на плато, все увидели конечную цель нашего пути. Километрах в трех маячила пограничная наблюдательная вышка или, как говорят на заставе, ПНВ. Здесь участок границы был действительно похож на границу! Тут тебе и КСП вдоль «Гоби», и просматриваемая местность с вышкой вдалеке!

Красота!

— Не останавливаться! Отдыхать будем по дороге, дистанция пятьдесят шагов. Секторы наблюдения без изменений. Вперед!

Посмотрел на кислую физиономию Марченко.

— Через два часа будет вам и отдых, и обед, всё вместе!

Ждал возмущений от него, но не дождался. Парень оказался с характером. Не ноет, не паникует, только пыхтит, кривится и двигает, как робот, ногами.

Это мы сейчас где-то около двух с половиной тысяч метров над уровнем моря. Облака совсем рядом. Дышать ощутимо тяжелее, а ветер задувает всё сильнее, выбивая из глаз слёзы.

На ПНВ нас заметили уже давно. Вышка оснащена ТЗК, так что мы на этом плато как на ладони.

Что-то походка нашего молодого бойца начинает мне сильно не нравиться. Он всё больше припадает на правую ногу и немного подволакивает при этом левую. Может, колено? Ладно, что гадать, прибудем на место, там посмотрим! Орать ему в спину сейчас нет никакого желания. Вроде темп набрал нормальный, если остановимся, то всё, кранты, потом его с места не сдвинешь.

Интересно, а как там у Косого молодой, Егоров, кажется, его фамилия? Надо будет выяснить, вдруг в следующий раз с ним придется переть.

Сам Косой тоже парень-загадка! Всем хорош: выносливый, быстрый, исполнительный, голова на плечах есть, а вот стрелять не любит. Я как-то понаблюдал за ним на стрельбище. Так он, когда стреляет, глаза закрывает. Я у него спросил: «Зачем?»

А он наклонился ко мне и тихо так шепчет:

— Коля, мне религия не позволяет, только не говори никому, заклюют.

Отсюда у него и кличка. Причем окрестил его так сам начальник заставы с психу. Прижилось, да и он не в обиде.