Таким созерцанием затрагивается весь спектр человеческих эмоций. Ритуал «выражает чувства» в логическом, а не в физиологическом смысле. Он может обладать тем, что Аристотель называл «катарсической» ценностью, но это не является его характеристикой; это прежде всего артикуляция чувств.

Последний продукт такой артикуляции – не простая эмоция, а сложное постоянное отношение. Это отношение, которое является реакцией поклоняющегося на озарение, получаемое благодаря священным символам, выступает эмоциональной моделью, управляющей всеми индивидуальными жизнями.

Танец – это первое движение символов в ритуале. О языке тела как первом порядке языка стал говорить уже Джамбаттиста Вико. Соответствующие рассуждения мы найдем в разделе «О Поэтической Логике» второй книги его «Оснований новой науки». Язык жестов-указаний был языком богов, т. е. боги были первыми словами, которыми «Поэты создавали из тел Мифы». Однако «позднее, когда сила абстракции увеличилась, эти огромные фантастические образы уменьшились и были приняты за маленькие знаки».

В основе мифа лежит опыт приспособления человека к миру, а не опыт господства над ним. Ритуал— это бессознательная пантомимическая модель коэволюционно-имитационного сосуществования человека с миром. Эта модель в истории все более осознавалась и легитимировалась.

Вначале человек показывал то из окружающей действительности, с чем он ощущал сопричастность, что эмпатически переживал как природную себе часть, то есть имитируя, телесно-двигательно нес информацию о формах и свойствах мира в ритуале. И лишь впоследствии жесты и звуки ритуального действа трансформировались в про-из-несение, в повествование мифа.

Конечно же, как внутренний образ-сюжет миф присутствовал в сознании человека и до ритуальных действий. Иероглифика танца превращалась в иероглифику мифа.

Возьмите, к примеру, Танец Дождя племени хопи. Типичный объективный функционалистский подход пытается объяснить существование танца, рассматривая его как необходимый аспект интеграции системы общественного действия. Иными словами, танец выполняет поведенческую функцию в социальной системе в целом, причем утверждается, что эта функция, которая практически неизвестна самим туземцам, – сохранение самотворческого самоподдержания системы общественного действия (см. Parsons).

С другой стороны, герменевтический подход вместо этого стремится принять точку зрения коренного представителя культуры и понять Танец изнутри, с сочувственной позиции взаимного понимания. И тогда представитель толковательной антропологии (как «участник-наблюдатель») обнаруживает, что Танец – это одновременно способ почитания Природы и способ благожелательного влияния на Природу. Таким образом, этот социолог заключает, что феноменологически Танец представляет собой образец установления связи со сферой, ощущаемой в качестве священной.

Таким образом, танец выполнял очень важные функции с момента своего появления, с момента зарождения «человеческого»:

Ритуальная (сакральная) – танец как самый естественный способ установления связи со «священным», первичный символический язык человечества.

Коммуникативная – танец как первичный язык, способ передачи знания и кодификация общения не только между полами, но и членами первичных групп.

Идентификационная – танец как способ самоопределения, причем «само» в данном случае – это в первую очередь принадлежность своему племени, полу и т. д., разделенная общность, без которой невозможно выживание.

Экспрессивная – танец как игра и первое свободное (в том смысле, что не всегда строго функциональное) самовыражение.

Катарсическая (рекреационная) – танец как способ разрядки эмоционального и физического напряжения, путь к освобождению.

Эти функции (естественно, в измененном виде) танец сохраняет и сегодня. Он может выражать весь спектр человеческих чувств. Он остается социальным ритуалом, помогающим установлению отношений между полами, и способом идентификации в современных субкультурах. И в нем по-прежнему есть сила, которая может приводить нас в «измерение священного», которая и является источником главных смыслов человеческого существования [17, 24, 61, 66, 92].

Рассмотрение истории возникновения и развития видов танца исключительно важно, так как танец, его природа и история являются одним из самых важных источников танцевальной психотерапии и танцевально-двигательных методов вообще. Корни танцевально-двигательной терапии восходят к древним цивилизациям, в которых танец являлся важной составляющей жизни. Для обзора представлений о первобытных танцах мы воспользуемся материалами Т. Шкурко [200].

Для первобытного человека танец был основной формой существования. Известно, что танцевальная активность была свойственна уже палеоантропу (В. В. Ромм, 1994). Наиболее изучен танец в эпоху верхнего палеолита, когда уже сложился тип современного человека – кроманьонца. Нам он интересен как прообраз танцевальных психотерапевтических и тренинговых групп.

Первобытный танец в литературе (Абрамова З. А., 1972; Авдеев А. Д., 1959; Бюхер К., 1923; Дэвлет М. А., 1990; Королёва Э. А., 1973, 1975; Луговая Е. К., 1991; Мартинес Э. Л., 1986 и др.) охарактеризован следующими чертами: