— Марша я, — девушка сморщилась, словно собираясь расплакаться. — Так меня зовут, барышня, и я уже два года в вашем доме служу. Беда-то какая, мисти Элизабет! Все позабыли вы, видно!

— Марша, — с улыбкой повторила Елизавета, привычно включая «обаяние мадам Корецкой, жены кандидата в мэры». — Пойдем завтракать, Марша. Ты сама-то ела уже?

— Так ела, барышня… на кухне, — вконец растерялась девушка, — со слугами.

— Замечательно.

Тихо бормоча под нос, Марша повела «барышню» за собой. Лиза, всегда обладавшая тонким слухом, расслышала: «Поинтересовалась, голодна ли прислуга. Будто другой человек! Совсем, видать, с головой плохо… Ох беда!»

Из комнаты Элизабет они попали в коридор-галерею, увешанную портретами дам и господ в пышных одеждах. Дом оказался довольно большим. Лиза с восхищением выхватывала взглядом то роскошные ореховые панели, то остатки шелковых обоев на стенах, бронзовые светильники под слоем патины и потертые, но еще сохранившие краски ковры с восточными узорами.

Она отметила, что в интерьере коттеджа не хватает ваз и прочих красивых безделушек. Ей вспомнились слова Инары о бедственном положении семьи Эрееров. Наверняка все, что можно было продать, уже давно продано.

— Чьи это портреты? — спросила Лиза у Марши.

— Так… предков ваших. Тут и по линии драконесс живописи всякие имеются. Вот, — с выражением гордости на круглом лице служанка подвела Елизавету к огромному полотну. — Та самая ваша прапра… родственница, первая драконесса с матушкой, батюшкой и братцем.

Портрет больше напомнил Лизе семейное фото, а не постановочную мизансцену. Молодая статная женщина, сидящая в глубоком кресле, смеялась, демонстрируя белоснежные зубки, мужчина рядом с ней наклонился к девочке лет десяти-одиннадцати, тоже с улыбкой. Девочка ласково смотрела на отца. Маленький мальчик прижался к матери, застенчиво (и немного хитро) жмурясь.

Люди на портрете выглядели счастливыми и искренними – вот-вот сойдут с полотна и оживят мрачноватую атмосферу коттеджа радостным смехом. Елизавете такой отход от канона показался странным.

А одна деталь ее и вовсе смутила.

— У нее крылья? — спросила Лиза, вглядываясь в девочку. — Вот это, торчит из-за плеча… крыло ведь?

— Так драконесса же – ваша прапра… — уже без удивления охотно объяснила Марша. — Драконьи-то крылья.

— Ага, понятно.

На следующее полотно Лиза взглянула скептически. С ним все было ясно и привычно – батальная сцена, полная символизма. Девушка с перепончатыми крыльями (видимо, та самая «драконесса», от которой шел род Эрееров) бодро командовала со скалы отрядом высоких беловолосых и остроухих красавцев. Красавцы рубили в фарш людей-змеев с человеческими торсами и чешуйчатыми хвостами. Над полем сражения кружили драконы.

— Битва при этом… — Марша почесала в затылке, — ну, где нагов победили.

— Моя прапра…? — Лиза ткнула в девушку.

— Она. Мистресс Агата.

Магия магией, но наги и драконы-оборотни это уже слишком, рассудила Лиза и быстро прошла мимо картины. Люди-змеи, с тщательно прорисованной злобой на лицах (мордах?), казались уж слишком достоверными.

Увидев «дочь», госпожа Эреер вскочила из-за массивного стола с чудесными резными ножками в форме обвившихся вокруг столбиков драконов (и как его еще не продали?):

— Лиззи, детка! Как ты?

— Матушка, — вежливо проговорила Елизавета. — Мне намного лучше. Только нога… побаливает.

— Доктор так и не посмотрел твою рану! — госпожа Эреер всплеснула руками.

Почему-то этот жест вызвал у Лизы легкое раздражение. Кажется, он всегда ее бесил. Елизавета напряглась. Эмоция была чужой, непривычной.

— Инара ее посмотрит, — быстро проговорила Лиза.

Если и искать союзника в этом доме, то это может быть только искренняя и наблюдательная средняя сестра. Мать семейства слишком эмоциональна, Эрин – мала, а Марша – простодушна. Если Елизавета права в своих предположениях и все это всерьез и надолго, нужно сначала приспособиться, а уже потом искать варианты для возвращения в родной мир.

Лиза помнила о кулоне и не сомневалась, что перенос произошел из-за магии стеклянной безделушки. Или далеко не безделушки. А еще Стас стопроцентно был в курсе свойств Лизиной находки.

Кулон был в руке, когда она упала в бассейн, Елизавета не успела надеть его на шею. А потом? Куда он делся? Лиза готова была поклясться, что из воды ее вытащили уже без украшения.

Трапеза была не слишком изысканной – вареные яйца, свежий хлеб, молодой сыр – зато сытной и вкусной. Инара кисло поглядывала на старшую сестру. Лизе вдруг страстно захотелось показать ей язык. Она довольно долго боролась с искушением, но одолела странный детский позыв. Еще одна «не её» реакция?

Вернувшись в тишину комнаты, Лиза принялась ходить из угла в угол. Паниковать? Это было не в духе Елизаветы. Да, у нее теперь чужое тело, и оно иногда выдает непонятные эмоции, явно сохранившиеся от его прежней хозяйки. Это надо учитывать в дальнейшем, во избежание неприятностей.

Но, в общем, алгоритм действий прост и понятен: смотри, наблюдай, делай, как все. Елизавета многое бы отдала, чтобы оказаться дома, но сейчас от нее мало что зависит.

Или много что? Предположим, что да.