– Мне нужно позвонить, – Холд поправил ворот и, не глядя на дочь, направился в свой кабинет.

Лиззи обняла себя руками, и Ральф сам не понял, как оказался уже на середине лестницы. Он растерянно взлохматил волосы, недоуменно посмотрел на босые ноги. А тапки то он где потерял?

Господин маршал вернулся в коридор.

– Ждите, – бросил он им и стремительно вышел на улицу.

Лиз спустилась вниз, останавливаясь на одну ступень выше Ральфа. Он видел её так близко, что даже светлый пушок на лице смог рассмотреть. Губы её были искусанны, и он нахмурился. Что-то болит? И Фостера нет как на грех!

Элизабет туже затянула пояс, улыбнулась и спросила:

– Хорошо помылся?

Погасли уличные фонари, но темнота в моей спальне была всего лишь отсутствием света. Никаких шепотков, никаких фантазий, никакой боли. Разве могла она тягаться с бесконечностью в темных глазах Николаса? Никогда, если он рядом.

Не поцелуй – всего лишь дыхание, одно на двоих. Вдох, протяжный выдох. Медленный и сладостный ритм. Слова не нужны. Времени нет. И мягким светом в кромешной тьме сияет моё персональное божество – мой Николас.

Темнота теперь мой союзник. Она укрыла нас от мира, она вырезала нас из него. Есть только крошечная спальня в мансарде со скошенным потолком, и мы: бескрайний космос и я, сгорающая от нежности частица пыли.

Медленно. Слишком медленно! Слишком жарко!

– Никки… Никки, пожалуйста. Пожалуйста, Никки! – я вцепилась в его плечи.

Он прикусил меня за губу и тихо рассмеялся.

– Как ты захочешь, Ани.

Вселенная произошла из взрыва. В темных глазах напротив я видела этот взрыв. Теперь я знала, что горело в огне, давая жизнь миллиардам новых миров. То были мы. Я и мой Николас.

Никки рухнул рядом, прижал меня к себе и поцеловал в висок. Я щекой потерлась о его плечо. Моим глазам не мешала темнота, и я увидела капли пота над его губой.

Господи, он же ранен! Да, Алиана, ты неисправимая идиотка! Звезды она ловит, а как на счет Никки?

– Как ты себя чувствуешь? – задала я его любимый вопрос.

Никки отвел волосы с моего лица и ответил:

– Не волнуйся, Ани. Я чувствую себя прекрасно.

– Лжешь, ты устал, – не поверила я.

Он поднял руку, на весу перебирая длинные светлые пряди.

– Ты путаешь удовлетворение и усталость, Алиана. По-моему у тебя неправильное представление о функционировании мужского организма.

– Чего?! – я даже привстала на локти от возмущения. – Бессовестный, опять издеваешься!

– И потом, даже если бы я устал, – равнодушно продолжил он, – тело всего лишь тело. Оно – ничто.

Ничто?

Я покачала головой, ловя тень улыбки на его лице. Наклонила голову к плечу, пальцами очерчивая контур его губ. Легонько поцеловала его в краешек рта. Рукой провела по его животу, чувствуя его отклик, и сама мгновенно загораясь от его такой же яркой реакции на мои прикосновения. Никки выдохнул, усадил меня на себя, а когда потянулся к моим губам, я ладонью уперлась ему в грудь и вкрадчиво спросила:

– Совсем ничто?

Никки хмыкнул и демонстративно закрыл глаза. Я хорошо знала эту его манеру, вместо ответа на самый простой мой вопрос уйти в себя, а потом выдать нечто совершенно невообразимое. Будто все эти пять минут он не просто формулировал мысль, а просчитывал сложнейшую философскую задачу, от которой зависит, как минимум, наше будущее.

Никки…

Кто бы мог подумать, что страх потерять тебя будет в сто раз сильнее самой невыносимой боли…

Николас распахнул веки, улыбнулся мне и ответил:

– Без тебя всё ничто, Алиана. Но ты права, мне, пожалуй, действительно нужна ванна. Наберешь?

Я рассмеялась его логике, кивнула.

– Конечно, моя ванна – твоя ванна, Николас. Кстати, это чистая правда, с учетом того, что живу я в доме твоего отца.

Я передернула плечами то ли от мысли о господине Холде, то ли от холода. А потом сама не поняла, как вновь оказалась на спине, отвечая на его поцелуй, ощущая на себе немаленький, но такой невыразимо приятный вес Николаса.

– Ты же хотел в ванную? – рассмеялась я и попыталась его оттолкнуть, только разве можно сдвинуть с места скалу? Особенно, если совсем не хочешь, чтобы она сдвинулась…

– Действительно, – серьезно согласился со мной Никки, бросил на меня взгляд, от которого мне снова стало невыносимо жарко и сладко, и легко встал с кровати. Во всяком случае, за бок он не держался, что очень меня радовало.

Никки отошел к входу в ванную комнату, но вдруг остановился, запнувшись о брошенные на пол вещи. Недоуменно посмотрел под ноги и наклонился, поднимая брюки.

Я спрыгнула с кровати. Холодный пол обжег ноги, и без теплых рук Николаса одежда вновь стала насущной необходимостью. В моей комнате было совсем не жарко. Нашла тапки. Сунула в них ноги. Неплохо было бы и халат найти, но как же не хотелось включать свет… наморщила лоб, вспоминая, где оставила домашнюю одежду. Вроде бы на кресле. Сделала шаг и рассмеялась, когда сильные руки прижали меня к теплой груди.