Я был вынужден признать, что в “хате” по-домашнему уютно.

— Садитесь, — велел Габриэль, махнув рукой на кресла-пеньки.

Пока мы усаживались на удивление эргономичные и комфортабельные пеньки, росс снял свой плащ-невидимку и, не глядя, швырнул на стену. Стена, казавшаяся деревянной и непроницаемой, расступилась и вобрала плащ без следа. Габриэль остался в свободной рубахе без рукавов и шортах из тонкой зеленоватой ткани.

Руки у него оказались неожиданно мускулистые. Кожа белая, “прошитая” серебряной нитью, чей узор напоминал огромную микросхему (“огромная микросхема” — это оксюморон, конечно, но впечатление странная татуировка — если это татуировка — производила именно такое).

Ноги у Габриэля были босы, но на подошвах я разглядел тонкий и гибкий слой вещества — что-то вроде усиленной био-подошвы.

Он сел напротив и сложил руки на столешнице.

— Вы проделали большой путь, — сказал он. — От самой Вечной Сиберии. Вашей целью изначально была Республика Росс?

Я честно ответил:

— Сначала мы хотели просто сбежать из Сиберии. Потом — присоединиться к Отщепенцам. Но…

— Жизнь у Отщепенцев не понравилась? — хмыкнул Габриэль.

— Не то, чтобы не понравилась… — начал я, но осекся, заметив взгляд Киры. — Я и сам толком не знаю, чего хочу.

Я замолк. Выкладывать все подробности своей непростой биографии перед первым встречным россом неразумно.

— Вас тянуло сюда… на уровне бессознательного? — уточнил Габриэль.

— Я не… Что вы имеете в виду?

— То, что все дороги ведут в Росс, — загадочно улыбнулся Габриэль и сменил тему: — Отщепенцы приняли вас за своего, и вы переняли у них кое-какие магические техники, верно?

— Верно, — настороженно ответил я.

— Сколько Знаков вы собрали?

Я выпрямился. Правая кисть сама собой легла на рукоять рапиры. Ее, кстати, никто из россов не попросил оставить вне поезда. Я подозревал, что в этом поезде никакое оружие не причинит вред россам — включая автомат, который я благополучно оставил в палатке в овраге.

— Откуда вы знаете про Знаки?

— Я — Спикер Секции Буфер, поэтому и зовусь БуфСпиком. Моя работа — многое знать. Пожалуй, для начала мне нужно кое-что объяснить относительно жизни в Республике Росс. Но прежде мне все же хотелось бы уточнить: сколько Знаков вы собрали?

— Два.

Габриэль помолчал.

— Маловато. Я рассчитывал на большее. Ну что же, это тоже неплохо. Вы добрались до нас… примерно за месяц, остались живы-здоровы и обзавелись двумя Знаками. Это очень даже неплохо…

Я подскочил:

— А про месяц откуда знаете?

Охватила дрожь. Творилось что-то несусветное.

Габриэль усмехнулся.

— Вечная Сиберия напичкана средствами слежения. Вы заметили? А где, по-вашему, сделаны все эти видеокамеры и микрофоны?

— В Республике Росс!

— Вот именно. Конечно, технологии, которые мы отдаем в эту кошмарную страну, устарели давным-давно, но их вполне достаточно, чтобы быть в курсе всего, что твориться в ваших гнилых бараках.

— Зачем вам шпионить за Вечной Сиберией? И почему вы отдаете технологии? Все эти комбайны и квест-камеры…

Я замолк, перехватило дыхание.

— Мой глюк… Это вы спланировали, да? Отвечай!

Я направил на него Знак Урода.

— Не пытайся меня заколдовать, сибериец, — презрительно проговорил Габриэль. — А то я могу и обидеться. Я все расскажу, но тогда, когда сам сочту нужным. Итак, вы будете слушать?

Во мне клокотал гнев. Руки чесались вынуть шпагу и добавить россу еще несколько дырок в дополнение к естественным отверстиям организма и тем, что проколоты пирсингом. Слабый голосок здравого смысла подсказывал, что надо потерпеть — глядишь, все само проясниться, но бушующие эмоции гнули свое. Пока я колебался, Кира положила прохладную ладонь на мое предплечье.

— Пусть расскажет, — сказала она.

Габриэль мерзко захихикал.

— Вы меня умиляете! Знаете, что самое наивное может быть в человеке? Его вера в то, что он что-то контролирует!

Но я уже пришел в себя и решил не давать повода россу хихикать над нами. Откинулся на спинку пня-стула и сложил руки на груди, молча ожидая рассказа. Габриэль сразу посерьезнел и сказал:

— Итак, начнем с базовых основ. Во-первых, Республика Росс — это не совсем республика. Ее так называют, чтобы было понятно ПоПовцам — то есть жителям Поганого поля. На самом деле Росс — это конгломерат Секций, и в каждой Секции — свои законы. Есть что-то общее, есть различия. Общее — это право на скрытое ношение оружия и запрет насилия.

— Эти вещи противоречат самим себе, — не удержалась Кира.

— Вовсе нет. Когда все граждане вооружены, уровень насилия падает в разы. Если же оружие совершенно, как у нас, то насилие исчезает совсем. Насилие существует только тогда, когда есть неравенство в силе. Иными словами, когда есть соблазн обидеть слабого. Если же все сильны, никто не пытается совершать насилие.

— В человеческой природе драться и воевать, — снова вставила Кира. Похоже, она лучше меня разбиралась в теме, поднятой Габриэлем. Меня же вся эта философия вовсе не интересовала; я ждал, пока разговор коснется лично моих проблем. — Есть личности, которых не остановит даже то, что любая его потенциальная жертва вооружена.