— Какие «придурки»?! — испугалась я.

Сердце екнуло. Так вот в чем дело! На Академию напали, поэтому Гарон не успел прилететь за мной. Он сражается, и неизвестно, насколько серьезные силы противостоят ему.

— Эти, из «чистоты крови», — брезгливо поморщилась Таратта, прохаживаясь по комнате. Кажется, ехидная беседа со мной доставляла ей удовольствие. Унизить, напугать, убедить в своем превосходстве. И кто ее в детстве воспитывал?!

А еще, как многим негодяям, ей хочется поговорить с жертвой, рассказать о своих мотивах, прежде чем убить…

— Так ты не связана с ними? — удивилась я.

— Нет, конечно. Зачем мне это? — пожала плечами она. — У меня сугубо личные мотивы. Мне совершенно все равно, чем они занимаются. Я хочу лишь твоей смерти и страданий Гарона! Я узнала, что они готовят атаку на Академию и решила воспользоваться. Похищать тебя под шумок было очень удобно.

— И весьма подло… — вздохнула я. Ладно, пора, пожалуй, извлекать первый туз из рукава. — Лагерра, может хватит придуриваться? Снимай морок, я знаю, что это ты!

Драконица застыла, потом резко приблизилась ко мне. Одновременно морок начал лоскутьями слезать с нее, куски полупрозрачной энергии отлетали и растворялись в воздухе, и вот передо мной уже стояла Лагерра, с искаженным яростью лицом.

— Откуда ты узнала?! — рявкнула она.

— Ну-у… — протянула я. — Во-первых, если портал находится прямо внутри вулкана, то даже драконица должна была сгореть к моменту попадания в него, — я поежилась, — в другой мир мог пройти только дух Таратты, не ее тело. А во-вторых, ты пару раз оговорилась. Ты сказала, что Гарон хочет на мне жениться. А открыто своей невестой он назвал меня лишь один раз — когда мы встретили тебя в ресторане. К тому же ты говоришь, что хочешь не только моей смерти, но и страданий Гарона. А зачем Таратте его страдания, если она хочет вернуться к нему? Чтоб был повод его утешать? Странно и маловероятно, — я нашла в себе силы улыбнуться. — Знаешь, скорее все по-другому. Ты, Лагерра, хочешь отомстить Гарону. Просто хочешь убить меня, чтобы ему было так же больно, как было тебе, когда твоя мать погибла. Ты ведь до сих пор считаешь, что это он виновен в ее смерти.

— А кто еще?! — крикнула она, и в ее руках засветились два фаейрбола.

«Кажется, я перестаралась… — подумала я. — Как бы она не спалила меня, прежде, чем я выну из рукава второй туз…»

— Подожди, расскажи мне, почему он виноват. Может, я чего-то о нем не знаю… — как можно спокойнее сказала я. Ситуация явно становилась опасной, нужно было срочно ее успокоить.

Как ни странно, мой «дешевый» прием сработал. Лагерра опустила руки, файерболы погасли, и она отвернулась, задумчиво обводя взглядом комнатку. В углу заскулил Град, и она машинально цыкнула на него.

— А кто еще может быть виноват? Это из-за него она мучилась — как я узнала потом. Это из-за него моя мать погибла, думаю, она просто не хотела жить… — драконица развернулась ко мне, лицо у нее было растерянным и словно бы задумчивым. — Не хотела, да! — словно бы опомнившись, осознав, что перед ней «враг», рявкнула она. — И покончила с собой. Будь он нормальным драконом — этого никогда бы не случилось! А ее смерть, ты понимаешь, ее смерть сломала всю мою жизнь! Отец, когда ее не стало, не обращал на меня внимания! Относился с неприязнью! Я думаю, потому, что я похожа на нее — он не хотел вспоминать о потерянной истинной паре! Ты ведь даже не представляешь себе, как это все больно!

Она выдохнула и зло усмехнулась:

— Впрочем, теперь я смогу сделать ему так же больно, как было мне.

«Бедная девочка!» — подумала я. Мне стало ее искренне жаль. Выходит, когда Таратта погибла, то ее дочь осталась совсем без родительской ласки. Брошенный ребенок, бегавший по коридорам замка, чтобы чем-то себя занять. И искавший виноватых, искавший причину, почему судьба распорядилась именно так — оставила ее без матери и лишила отцовской ласки. И в итоге нашла ответ — в тех письмах Таратты Гарону. Наверное, найдя виноватого, найдя того, кого можно ненавидеть, кому нужно отомстить, Лагерра обрела и смысл жизни. Жалкий, но столь необходимый ее исстрадавшемуся детскому сердцу. Ведь если ты можешь отомстить — значит, ты что-то контролируешь, ты можешь словно бы изменить невыносимое для тебя прошлое. Убогая иллюзия. Но столь нужная тем, кто не смог обрести другую опору.

Душу сдавило болью за нее. Искренней горькой болью… Как бы я хотела все исправить! Господи, как бы я сама хотела изменить прошлое!

Я могла бы спросить ее, почему она считает виноватым Гарона — ведь это отец лишил ее своей ласки и поддержки, вовсе не Гарон! Но знала, что сейчас это бесполезно. Этот призрачный смысл жизни все еще нужен ей. Она может отказаться от него, только если ее мир перевернется с ног на голову. Если она найдет что-то другое, ради чего жить.

— А зачем ты предстала передо мной в образе матери? — осторожно спросила я.

Хоть были у меня кое-какие подозрения на этот счет…

— А как ты думаешь?! — раздраженно ответила она и, наконец, стянула вторую дорожную перчатку. Растерянно бросила ее на стол. Но осеклась. Видимо, озвучивать тот мотив, о котором я подозревала, ей не хотелось. — Да, правда, как ты думаешь?

— Судя по всему, Град привык видеть тебя именно в этом образе. Ему и в голову не приходило, что это морок, — сказала я, тщательно подбирая слова, чтобы не разозлить ее снова. Впрочем, когда лезешь другому в душу, говоришь о его самой сокровенной боли, сложно избежать ненависти в ответ. — Значит, ты регулярно надеваешь морок своей матери. Я думаю, тебе нужно видеть ее в зеркале. Ощущать ее присутствие. Вот ты и заполняешь эту пустоту, играя, будто ты — это твоя мама. Я ведь понимаю, как это больно — потерять мать и отцовское расположение…