— Простите, господин, — обратилась она к шагнувшему к двери мужчине, — но, что мне сказать госпоже Андо, если она вдруг спросит, зачем меня так срочно вызвали?

— Вы хотите знать: говорить ли ей о глупой жалобе и чиновнике по особым поручениям? — усмехнувшись, уточнил начальник уезда, задумчиво оглаживая аккуратно подстриженную бородку.

— Да, господин, — подтвердила собеседница.

— Ученик не должен обманывать своего наставника, — после короткого молчания торжественно объявил хозяин дома, добавив уже почти нормальным тоном: — Расскажите. Всё равно она скоро сама всё узнает. В нашей канцелярии невозможно ничего сохранить в тайне.

"Вот же-ж! — мысленно выругалась девушка. — А твоя главная жена велела помалкивать. И кого слушать?"

Видя, что мужчина почти дошёл до двери, она отложила на время решение данной дилеммы и, вспомнив разговор со служанкой по пути сюда, заговорила вновь:

— Ещё раз извините, господин…

— Что вас ещё интересует, Ио-ли? — обернувшись, спросил тот без малейшего раздражения.

— Это правда, что я должна знать имена всех наших родственников?

— У нас их очень много, Ио-ли, — усмехнулся начальник уезда. — Даже мне порой долго приходится вспоминать, кто кому кем приходится? Но имена наиболее близких и уважаемых вам придётся выучить. Но этим вы займётесь, когда окончательно вернётесь домой. Это всё?

— Да, господин, — поклонилась Платина.

Ей очень не хотелось ссориться со старшей госпожой, но игнорирование прямого распоряжения главы семейства здесь чревато серьёзными неприятностями.

Всю дорогу до усадьбы наставницы девушка размышляла над этой проблемой. А в виду знакомых ворот, не выдержав, остановилась и, приказав тащившему корзину слуге отойти подальше, обратилась за помощью к многоопытной Угаре.

Выслушав сбивчивый рассказ подопечной о её затруднениях, служанка наставительно заявила, придерживая узел со своими вещами:

— Господин у нас самый главный, и даже старшая госпожа должна его слушаться, значит, вам надо поступить так, как приказал он.

Рассуждения собеседницы показались Платиной логичными и вполне соответствующими местным понятиям. К тому же она знала, что Угара обязательно доложит об этом разговоре самой госпоже Азумо Сабуро, и надеялась не вызвать её раздражения по столь пустяковому поводу.

Когда через день служанка принесла из дома начальника уезда ещё одну коробочку сластей, Ия окончательно убедилась в том, что сумела не испортить отношения с главной женой своего приёмного папаши.

Девушка криво усмехнулась, вспомнив своё глупое беспокойство, но тут же вернулась к действительности, заметив, что уже почти дошла до павильона.

Вытащив из кармашка в рукаве камешек, она быстро сдёрнула с него бумажку, а когда стала разуваться, незаметно бросила его под веранду.

Выпрямившись, Платина увидела спешившую к ней Угару.

— Простите, госпожа, служанку нерасторопную.

— За что? — искренне удивилась та. — Я сама только что пришла. Так что ты вовремя.

В павильоне она уселась за столик с уже разложенными письменными принадлежностями. С недавних пор Платина стала готовить бумагу и тушь заранее.

Угара раскрыла книгу на заложенном месте, солидно откашлялась и начала монотонным голосом диктовать текст "Наставления благородным женщинам империи Сына неба" Есионо Тонго.

Едва служанка начала запинаться, девушка тут же объявила перерыв, давая ей возможность отдохнуть, а сама, прихватив последний исписанный лист и накинув плащ, отправилась бродить по садику.

"Моя весенняя заря, — с замиранием сердца беззвучно шевелила губами Ия, жадно пожирая глазами ровные строчки каллиграфически выведенных на мятой бумаге букв. — Наконец-то настал тот день, когда я вновь могу излить вам свои чувства. Наша разлука чёрным камнем лежит на моей душе, сдавливая сердце. Лишь воспоминания о нашей прошлой встрече и надежда на новую даёт мне силы жить дальше".

Почувствовав, как лицо помимо воли расплывается счастливой улыбкой, девушка прикусила нижнюю губу, продолжая вчитываться в текст.

"К моему глубокому сожалению, Вечное небо не одарило меня талантом слагать стихи, достойные вашего совершенства. Но всё же, не в силах сдерживать себя, я предлагаю на ваш суд это жалкое творение:

Не радует лотос увядший —

В нём осени знак примечаю.

В раздумье

Одежды снимаю,

Ночь в лодке

Один я встречаю.