Оставляя их шумно допивать и расходится. Защёлкнув за собой деревянную дверь на замок с демонстративно скошенным, от обиды, язычком.

Особенно, когда Ганеша однажды перебрал «плодово-выгодной» настойки и уснул за столом прямо в кресле. И на утро боялся, как бы Геннадий этим не посмел воспользовался. Отвергая всё утро наплыв его возбуждённого радушия. Пока Геннадий настаивал на том, чтобы Ганеша всенепременно опохмелился:

– Для твоего же блага!

Пошёл с ним за бутылкой вчерашней настойки и заставил Ганешу выпить. Прямо у магазина. Завернув за угол. И Ганешу чуть не вырвало.

– Я же говорил, что никогда не опохмеляюсь, – с виноватой улыбкой признался Ганеша, еле сдерживая лишь обострившуюся дурноту.

И отказавшись от завтрака, покинул Геннадия. Навсегда.

– Я понимаю, что ты пригласил меня снова в качестве клоуна, но юмор – штука дорогая! – стал жаловаться Ганимед Зевсу на то, что с Милой у него не клеится. Когда Елена пригласила их снова, но уже на пикник к себе на дачу.

– Я-то тут при чём? – не понял Зевс, осматриваясь по сторонам: «Не видят ли девушки?» – Ты хотел усатую? Подкатывай. Хотел переспать с Гитлером? Пожалуйста! Не буду же я разводить её вместо тебя. Тогда она переспит со мной, а не с тобой. Как я смогу заставить её переключиться на тебя? Это слишком интимно. Ты должен её очаровывать, а не изображать из себя клоуна.

– Но как ты это с ними делаешь? – озадачился Ганимед. Мол, бабушка, научи!

– Запомни, тело девушки – это всего лишь вещь среди других вещей. А вещь – понятие динамическое. Вещь проявляет свою сущность лишь в процессе её использования. Только тогда вещь становится явлением, переставая быть «вещью в себе». Небытие вещи не бесполезность («вещь в себе»), но её вред для нас, умаление бытия. Вещь изменяется под воздействием того, каким смыслом ты начинаешь её наделять. То есть твоё отношение к вещи полностью меняет её сущность.

– Ты говоришь о действительности?

– Действительность появляется гораздо позже, – улыбнулся Зевс. Пряча в штаны туалетные принадлежности. – Исходя из опыта взаимодействия с данной вещью. Как результирующая твоих попыток донести до неё твой новый для неё смысл.

– То есть? – не понял Ганимед. О чём именно он говорит. – Вне нашей разумной деятельности все материальные тела бессмысленны? Как нагромождение камней в горах?

– Они, конечно же, обладают некоторой незначительной самобытностью в меру своей самоорганизации, но её хватает лишь для того чтобы бороться с энтропией. Для того чтобы они могли оставаться вещью в себе. Да и то – ненадолго. И чем сложнее материальное тело, тем сложнее ему бороться с саморазрушением. И обширные пустыни и кладбища – яркий тому пример.

– То есть ты говоришь и об одушевлённом теле?

– О любом. Ведь материальная реальность предполагает использование наличных вещей именно как материал. Вне зависимости от того, чем они являлись до того, как ты вступил в игру с ними. Но для того чтобы одушевленное – тобой – тело смогло принять твой смысл как возможность именно своего собственного бытия, ты должен сделать его для неё как можно более привлекательным.

– Её смыслом, – понял Ганимед. Что он о девушках.

– А для этого тебе нужно либо откликнуться на её социальный запрос, либо самому его вначале сформировать. А потом уже и разрешить ситуацию, используя себя как инструмент, помогающий ей решить её новую не-задачу, – вспомнил Зевс, как уже проделывал это с Артемидой. – Второй вариант предпочтительнее, так как он позволит тебе её контролировать, держа её на крючке твоего смысла. Полностью отказываясь от неё всякий раз, как только она будет выходить в своём поведении за рамки твоей концепции. Это как на рыбалке, даёшь слабину, когда рыба сопротивляется, а потом, когда она решает, что всё уже закончилось и расслабляется, снова её тянешь. В неведомые дали!

– До тех пор, пока она не окажется в лодке?

– Лодки не существует. Это заблуждение, приводящее к распаду семей. Брак – это эвтопия. Рыбалка происходит всегда. До тех пор, пока тебе это не надоест.

– Пока ты не смотаешь от неё удочки? – усмехнулся Ганимед.

– И не захочешь посвятить себя чему-то более высшему! – осёк его Зевс. – То есть если ты всё ещё хочешь постоянно удерживать её на крючке, ты должен как можно чаще менять наживку смысла вашего со-присутствия.

– Или находить всё новые совместные хобби, увлечения, – понял это по-своему Ганимед.

– Превращая каждую вашу встречу в маленькое приключение. Любое твоё взаимодействие с любым материальным телом есть процесс. А процесс есть явление динамическое. Который либо ускоряется вами, либо – деградирует. До распада на два независимых составляющих. Понимаемого на обывательском уровне как то, что вы почему-то полностью теряете интерес друг к другу. Так и не поняв – почему?

– Даже если вы уже живете вместе?

– Тем более! Даже если это встреча на кухне. Ты должен полностью изменить её смысл, постоянно «одушевляя» выбранное тобой тело духом интриги. Чтобы её душа трепетала на кончиках твоих пальцев! Чтобы каждое прикосновение к её телу являлось прикосновением к её сердцу! Чтобы она не стала для тебя просто мясом. И не протухла в твоей душевной теплоте.

– В Ганешеньке? – усмехнулся над ним Ганимед.

– Ведь в действительности нас объединяет не наше прошлое и настоящее, а только лишь – наше будущее, заставляя нас действовать. Взаимо-действовать, а не просто быть рядом. Вот ты и должен постоянно заставлять её трепетать в своих объятиях в его предвкушении. И изливать на тебя энергию своей бесконечной преданности, своей любви. Мечтая слиться не столько с твоим телом, это так банально, сколько – с твоей душой. Бесконечно наслаждаясь нектаром твоей чистоты, твоей возвышенной утончённости.