Люди стремятся сохранить молодость, они утратили знание древних о том, что развитие человека никогда не прекращается. Мы жители Космоса и появляемся, чтобы остаться в нём навсегда, а Вселенная создавалась, памятуя о нас.

Наша земная жизнь – путешествие с участием всех личностей, которыми мы становимся от детства к старости, она есть и космическое путешествие.

То, что находится внизу, подобно тому, что находится наверху (то есть связь Высших миров с Земным). Этот мир – иллюзия, ложь. Он не реален. И в то же время – реален. Просто мы не должны забывать, что этот мир ещё не всё.

«Весь мир – театр. В нём женщины, мужчины – все актёры». (У.Шекспир, 1564–1616). Мир – это иллюзия (О.Хаксли). Но мы должны всерьёз воспринимать эту иллюзию, так как она реальна.

Отметим сразу, что термин «социальное» мы употребляем в относительно узком социологическом смысле слова.

Ему принадлежит высказывание: «Если бы Бога не было, его следовало бы выдумать; но без фанатизма».

Его именем было названо общественное течение – «вольтерьянство». Его культ достиг апогея в эпоху Великой революции 1789 года и воскрешался в Италии на рубеже XVIII–XIX веков, куда войска Бонапарта принесли принцип «Декларации прав человека и гражданина»; в Англии, где Байрон прославил его; в Германии, где Гейне воскрешал его образ; вольтеровская традиция в своеобразном преломлении вспыхнула в философских романах Анатоля Франса. В переписке с мыслителем состояла русская императрица Екатерина Вторая, которая приобрела библиотеку Вольтера (пятьдесят томов его сочинений) за крупную сумму.

Вольтера называют ДЕИСТОМ (в духе английских буржуазных вольнодумцев XVIII века). Он старался доказать существование Божества, сотворившего Вселенную, в дела которой не вмешивается, оперируя доказательствами: космологическими, телеологическими (о творце и целесообразности), моральными.

Вольтер боролся против догматизма, подавляющего свободу воли, против религиозного фанатизма, суеверий и предрассудков, за религиозную терпимость.

«Поправки к отражениям» М., ACT, 2020

Искусство, и прогресс социальный, и научные открытия – вещи разные. Литература есть не описание прогресса, но изучение и демонстрация души человеческой и акт эстетического креационизма.

Вместе с тем национальная особенность русской классической литературы в том, что она ненавидит активную жизненную позицию. В победу над несчастьями мы не верим, к величию державы отношения не имеем.

Иногда в творчестве писателей прорываются их комплексы. Ведь что ни пишет писатель, он всегда пишет свой автопортрет, его мысли и чувства воплощаются в его героях. Удачники презирались, в них видели знак скверны и подлости, заискивания перед верхами. Удачники литературу мало интересуют. А интересуют жертвы – как фигуры несогласия и обвинения власти и строя. Человек отчуждён властью от свершений и великих дел. Оппозиция власти превратилась в оппозицию активности, жизнелюбию, оптимизму (Акакий Акакиевич, Онегин, Печорин, Мышкин, Раскольников)… Русская литература – литература поражения и капитуляции. И как компенсация – тонкая жалостливая душа и глубокая умственная рефлексия. В русской поэзии это направление восходит к лермонтовскому:

Жанр фантастики как жанр возник в XIX веке как история научно-технической революции. Её авторы писали о всемогуществе разума, победе гуманизма и светлом будущем. Но к 1914 году всемогущество человеческого разума и перегрев цивилизации привели к кризису.

В произведениях Стругацких в XX веке толерантность к извращенцам и идеологическим растлителям приводит к тому, что рабы насмерть воюют с освободителями, защищая своих стражников. Именно эти рабы пытаются управлять неведомыми и загадочными мощными машинами, использовать их на благо государства. Они не просто зэки в концлагере, они – в научной шарашке, они работают на прогресс, на цивилизацию будущего. Отсюда у Стругацких появятся прогрессоры – просветители-колонизаторы, законспирированные специалисты по имплантированию высшей культуры в отсталые народы. Последний фашистский путч подавлен, люди попадают в идеальное общество, в коммунистический рай. Для всех всего вдоволь. И что? Люди самоуничтожаются, разлагаясь заживо. Им больше нечего хотеть! И благополучная Земля превращается в ферму по производству желудочного сока. Нужного марсианам. И все довольны. Всё! Конец истории.

Эра Меркурия. Евреи в современном мире. М., Новое литературное обозрение, 2007

Мне было бы куда приятнее жить на иждивении кого-либо другого, если бы это не налагало на меня обязательств и ярма рабства. Рабство – это покорность души слабой и низменной, не умеющей собой управлять. Кратес поступил гораздо решительнее: чтобы избавиться от пакостных хозяйственных мелочей и хлопот, он избрал для себя убежищем бедность.