Изысканно кланялся направо, налево

И в звонких песнях ее воспевал…

Патрик пел и делал небольшие шаги руками. Его лицо наливалось кровью, сердце частило, оказавшись в непривычном положении, но О’Хару в тот момент беспокоила другая мысль. Не стерлась ли подошва на его ботинке? Ведь теперь она была видна всем. Но девочки и их мадам были в восторге. Они все вместе ему подпевали. Когда он допел песню и вернулся на ноги, вокруг дружно захлопали.

— Молодчина, — сказала Люси. — Но нужно что-то другое, чего бы боялись.

— Могу ножи метать, — ответил запыхавшийся Патрик. Правда, лучше всего он управлялся с каменными шарами. Шар круглый. Ему все равно, как лететь. А ножики … они такие своенравные.

— Отлично, — неожиданно согласилась Люси. — Попробуй в эту стену.

— Обои попортятся, — сказал Патрик.

— Ничего, — махнула рукой хозяйка. — Все равно хотела их менять.

— Тогда пусть одна из девушек станет к стене, — сказал О’Хара. Сказал и только потом подумал, что еще никогда этого не делал. Не было случая. Аплодисменты девочек его раззадорили. Хотелось чем-то удивить зрителей, вот и выпрыгнуло необдуманное предложение.

Он посмотрел на затихших девочек и успокоился. Никто их них не горел желанием стать мишенью.

«Ну, и слава богу,» — подумал О’Хара, но в этот момент одна их девочек, а именно Жизель, подошла к указанной мадам стене и прижалась к ней спиной. Отступать Патрику уже было поздно.

Люси принесла с кухни ножи. Он были разными: большими и маленькими, тяжелыми и легкими — и Патрик еще раз пожалел о своем необдуманном предложении.

— Разведи руки в стороны, — сказал он Жизель. — И главное — стой неподвижно.

Девушка его послушалась. Руки, как ветви тонкого деревца, поднялись в стороны и застыли.

«Долго она их так не продержит,» — подумал Патрик и не стал тянуть.

Первым он бросил самый большой нож. От него плохо пахло. «Мясо что ли режут?» — подумал Патрик. Нож воткнулся рядом с головой Жизель. Девочки ахнули, а лицо живой мишени стало еще бледнее. Но Патрик всего этого не слышал. Снова заболело то место на голове, куда много лет назад своим пальцем ткнул учитель. Второй нож, чуть меньше первого, нашел свое место с другой стороны головы девушки.

— Тук, тук, тук, — проговорили оставшиеся ножи и застыли с разных сторон рук Жизель.

— Браво! — сказала Люси. — Это надо будет показать нашим клиентам. Пусть знают, кто охраняет моих девочек.

Так и повелось. Один раз в неделю, как правило, в пятницу Патрик метал ножи. Люси заказала большой деревянный шит, который до поры до времени стоял закрытый шторой. Штора отодвигалась, выходила Жизель, так как другие девочки наотрез отказались участвовать в этом. Ножей было уже десяток. Патрик сам купил их на парижском рынке. Когда он заканчивать метать, ножи повторяли силуэт Жизель. Девушка уходила, а Патрик делал мрачное лицо и предлагал, имевшимся на тот момент клиентам, самим попробовать постоять у щита. Желающих не находилось.

Но это было раз в неделю. Все остальное время Патрик сидел в уголке ресторана, за небольшим столиком, делая вид, что происходящее вокруг, его не интересует. Зато клиенты его прекрасно видели и помнили его мрачное предложение стать живой мишенью.

Так что в заведение мадам Люси всегда было тихо и спокойно, если не считать звуков доносившихся из комнат девочек. Спокойствие, уют и полное удовлетворение мужских потребностей — именно за этим к Люси приходили ее клиенты.

***

— Мадам, — как-то спросил у Люси Патрик, проработав неделю. — А зачем вам нужен охранник?

— Почему ты спрашиваешь? — удивилась Люси.

— Все ваши клиенты такие спокойные люди! — объяснил он. — Еще не было случая, чтобы кто-то буянил.

— Ах, Патрик! — вздохнула хозяйка заведения и присела к нему за столик. Было раннее утро, клиентов не было, девочек еще не привезли, и она могла это себе позволить.

— Понимаешь…, - сказала она. — Если грядку не пропалывать, то урожая не будет. Главное, вместе с сорной травой не выбросить полезные всходы.

— Получается, что я — что-то вроде садовника?

Люси засмеялась.

— Не обижайся Патрик, но садовник тут один — я, — сказала она, вставая из-за стола. — А ты… что-то вроде мотыги.

«Что ж,» — подумал Патрик. — «Садовник тоже многого не сделает без мотыги». — И совершенно не обиделся.

Сцена 3

Жизель на самом деле была не Жизель, а Вивьен. Под этим именем она прожила худшую, как она считала, часть своей жизни в предместье Парижа.

Когда в доме совсем не осталось еды отец отвел ее в заведение, где мужчины развлекались с женщинами. Хозяйка заведения, которую звали мадам Люси, сначала отмахнулась от девушки, но потом в ее глазах появился огонек интереса. В результате отец Вивьен получил небольшую денежку, и дочь больше никогда не видела своего отца.