Шрифт:
Но все это будет только следующей весной уже и будет то в будущем в новом в 1984 году….
– А ведь наше будущее – категория не определения по выверенному мнению российского физика и теоретика, и еще настоящего практика – Андрея Сахарова.
– И, как он был тогда прав!
Всё это будет уже в том будущем и в его Новом году, когда ему станет уже 34 года жизни. А сегодня, на своём 33-году своей жизни, в том особом благостном и счастливом возрасте Иисуса Христа, когда всё еще можно, когда всего еще так хочется, когда есть еще молодые силы и есть настоящая возможность, когда твоя голова кружится от радости теперешней настоящей жизни, когда она кружится у тебя здесь от счастья земного твоего обитания и, от возможности только дышать этим сказочно морозным, этим бархатистым звенящем камчатской особой чистою как сама легированная сталь морозным воздухом…
И, мы понимаем, что будет для всех нас и памятный 1984 год, когда будет от двух разных молодых матерей зачато им одним две новых земных жизни. И, будет почти день в день рождено два мальчика один 18 июня, а другой 14 декабря и, будет у них такая разная судьба. Будут и другие трудности, и может быть даже будут и новые у всех проблемы.
И есть у нас с Вами простое сегодняшнее настоящее, которое само по себе такое же динамичное, как и эта чистая вода – нилгикын мымыл на Авьяваямской или Ветвейваямской, или там далеко на Вывенской той её вьющейся быстрине…
Он смотрел под прозрачный первый осенний здешний авьяваямский лёд и удивлялся тем, и таким мудрым философам, которые говорили, что ведь в одну и ту же воду нам никогда своей ногой не стать дважды…
– И это действительно это так! – он это ясно понимал.
Он это видел здесь и осязал своей кожей это их то мудрое философское изречение! Вот и эта чистая вода – нилгикын мымыл, которую он только, что видел. Она легко и, неуклонно скатывается, не выходя из русла реки в Берингово море, затем как бы и не перемешиваясь движется уже морскими кориолисными течениями в безмерный Тихий океан, а там вновь на самом экваторе нагревается и легко испаряется, и вновь выпадет здесь же в виде промозглого дождя, и в виде белесого снега, и вновь устремляется с сопок и проталин в эту же самую реку быструю горную реку Авьяваям, не то в Ветвейваям, не то в саму такую могучую здешнюю Вывенку, но это уже другая, это уже не та наша перворожденная именно эта вода, которая нас ранее родила, которая нас ранее создала, а это вовсе другая, неведомая нам новая вода… И, так она кружится, как и мы кружимся в этой жизни и созидая, и одновременно по-философски отрицая всё и вся, и на Земле нашей, и здесь на реки Авьяваям, и в самих Тиличиках, и там на реке Ветвейваям и в поселке Ветвей, где идет для всех нас буквально параленная жизни и покуда Александр Уголев ничего и не знает о ней, как и мы сегодня не знаем о тех четырех или теперь уже семи миллиардах страждущих жизней, которые живя, как и все мы каждодневно и созидают, и кого-то отрицают они одновременно на всей планете Земля…
– А та ли это вода, которая там далеко испарилась или туда в наш Тихий океан именно отсюда пришла она. И, как на самом деле она перемешалась, как её отдельные атомы распределились и через, сколько лет эта вот конкретная молекула, которую он видит и сейчас ощущает сейчас вернется на это же самое укромное их с Вадимом Терентьевичем место?
– И вернется ли она вообще когда-либо?
– Что же нам об этом говорит статистика?
– Что об этом нам говорит теория вероятности?…
– А, может пройдет не одна тысяча или миллион лет, прежде чем она с не ведомых нам глубин, с того неведомого третичного в миллионы лет назад периода вернется к нам в виде обильного пара здешних многочисленных вулканов или вернется она с источника малкинской глубинной скважины №14 с запредельной глубины 642 метра или совсем рядом в Камчатских Озерках с глубин два и более километра?…
– Так и мы! Раз, вылетев из родного родительского гнезда, приезжаем отсюда с Камчатки теперь нашей так редко затем в отпуск раз в два года, и не часто мы бываем у своих родных, у друзей и даже у близких людей, но никогда наша история, никогда наша жизнь ведь не повторяется уже. Теперь всё и всегда всё внове. Всё на другом витке философской этой не вероятно, как и закрученной в вихре жизни той особой спирали…
– И куда, и, как быстро эта спираль всех нас и, каждого в отдельности закрутит, и как она его завихриться сегодня 4 ноября 1983 года ни Горяинов Вадим Терентьевич, ни сам Уголев Александр Яковлевич не знали, и не ведали, да и не могли ведать, не знали об этом и там на Ветвейваяме ни мать Татьяна, ни сын Денис Ваямретыл, так как это запрещено самим нашим вечным Временем, которое может быть только в новых физических невероятно сложных для нашего понимания теоретических понятиях, как некие струны и некие туго натянутые суперструны не может быть оно обращено буквально вспять, и это никак не возможно ведь в нашей земной жизни, которую каждый из нас должен прожить только сам и прожить её один, упорно идя по узкой здешней камчатской тропе нашей волнительной жизни…
___
И смотря через лед на здешнюю водную жизнь, задумался он не обращая своего внимания на радостные возгласы и Вадима Терентьевича, вытащившего очередного харитона плещущего своим хвостом по льду и на одобрение Ростислава Андреевича такой его удаче…
___
…Тогда еще у него не было в его голове и, замысла этой книги, и не родился еще и его родной второй сын Алексей Ваямретыл, он вероятно еще и не был зачат, о котором мы хотим Вам рассказать, о том смелом Алексее Ваямретыле теперь в переводе и нымыланского как бы лежащем на быстрой воде, который только родится в будущем в 1984 годкажись у 14 декабря…
И подумав, лежа на льду спросил он себя:
– А в чем же весь наш земной этот Божий промысел?
– В чем же то наше великое и земное наше предназначение?
И, скрипя своим пером, пишущи эти строки только теперь-то, только сейчас он понял, что всё самое лучшее и всё самое Божественное в самом хрупком человеке именно в том, что он сам и создает и, что он сам и делает, и в том, что и дерево посадить, конечно же ему необходимо, и еще ему дом построить потребуется или достроить естественно потребуется и, обязательно своего любимого сына вырастить нужно и вероятно лучше не одного, а еще чтобы и долгожданную дочь ему дождаться…
___
Глава 6.
Девять самых знаменитых японских самурая биографические данные,
которых были всегда в папке Алексея Ваямретыла:
КУСИНОКИ МАСАСИГЭ.
(1294-1336 годы).
Кусуноки Масасигэ был скромным землевладельцем, давшим в 1331 году клятву верности императору Го-Дайго, обязавшись оказывать ему военную помощь. Впервые ему пришлось с пятьюстами солдатами удерживать вершину безымянного холма, пока к нему на помощь не подоспел принц Моритага.