They sought it with thimbles, they sought it with care;

They pursued it with forks and hope;

They threatened its life with a railway-share;

They charmed it with smiles and soap.

Выдающийся математик Чарльз Лютвидж Доджсон

– Уже третий раз еду сегодня на Бристольский холм, – сказал таксист, не отвлекаясь от дороги. – Там какое-то мероприятие? Что-то официальное? Один мужик вёз такой огромный фотоаппарат – в жизни таких не видел.

Пассажир на заднем сидении проигнорировал вопрос. Машина жадно чавкала грязью, словно собачонка, умыкнувшая из шкафа пакет с кормом.

Вёл такси парень из Индии, и любой, кто сел в его машину, сразу бы это понял. Но не Хэнгер. Он знал, что бывают белые люди и чернокожие. Кто же все те, кто находится посередине, в разных точках градиента, он понятия не имел. Так же, как и почему “слово на Н” теперь в США оказалось под запретом, хотя это просто сокращение от научного термина “негроид” (а ведь есть ещё европеоиды, монголоиды и австролоиды). Слово “толерантность” Хэнгер слышал, но руки так и не дошли посмотреть в интернете его значение. Таким образом, эта загадка оказалась на самом дне его бесконечного списка.

Водитель бросил взгляд в зеркало заднего вида, но не поймал зрительный контакт с пассажиром.

Хэнгер снова вытащил из внутреннего кармана и перечитал напечатанное на компьютере письмо, которое он обнаружил сегодня утром в почтовом ящике на двери своих съёмных апартаментов.

“Детектив Хэнгер, вы быстро успели заработать достойную репутацию в нашем городе! – внезапно начинал автор записки и тут же переходил к делу. – Сегодня в учебном пансионе “Прауд Спэрроу” произойдёт массовое убийство. Будьте любезны и обратите внимание на это дело! Виновный должен быть наказан! К письму прилагается небольшое вознаграждение, не бог весть что, но мало ли. Быть может, Справедливость для вас будет лучшей наградой? Dixi”.

Хэнгер повертел в руке листок, затем пальцами ещё раз пересчитал купюры в конверте, не вынимая его из кармана. Десять тысяч долларов, десять тысячедолларовых банкнот, ровненьких и немятых.

Он принялся вновь перебирать в голове смысловые цепочки, словно бусины на чётках:

Массовое убийство – Произойдёт – Автор послания знал о готовящемся преступлении, как-то причастен к нему, является соучастником или что-то в этом роде.

Убийство массовое – Упомянут некий “виновный”, причём в единственном числе – И это посреди элитного пансиона с охраной – Всё это как-то мало вяжется одно с другим.

“Детектив”, бла-бла, “заработали репутацию”, бла-бла – Полная чушь: откуда этой самой репутации у него здесь взяться? – Скорее всего, автор послания просто вычитал о нём в интернете, городок-то маленький – одно детективное агентство, да один частник.

Из шести предложений четыре заканчиваются восклицательным знаком – Плюс риторический вопрос – Плюс слово на латыни (слово на латыни, которое знает любой неуч) – А слово “Справедливость” написано с заглавной буквы.

Ещё глупые слова про “репутацию”, исключительно для придания важности – Орфография и пунктуация в норме, соответствие шрифтов и кегля – Информация о только готовящемся убийстве учеников элитного учебного заведения.

Понюхал листок – нет никаких подсказок вроде запаха духов, сирени и крыжовника, или капель алкоголя. Только запах бумаги и чернил принтера.

Давай, Хэнгер, думай! Разогревай свой застоявшийся моторчик.

Пока что ясно одно: письмо написал ученик “Прауд Спэрроу”. Но жив ли он сейчас?

***

Автомобиль подъехал к мрачным высоким воротам, которые венчались названием учебного заведения. За чёрными стальными прутьями на фоне серого неба возвышалось сочетающее в себе брутализм и готический стиль здание на холме.

Если бы Хэнгер читал комиксы, он бы отметил некоторую схожесть этого пейзажа с изображением лечебницы Аркхем для сумасшедших преступников из историй про Бэтмена. Но он не читал комиксы.

У кирпичной стены и ворот толпились десятка три человек: журналисты в напряжении и возбуждённые случайные прохожие – немногие любители утренних пробежек или прогулок по Бристольскому холму при любой погоде. Представителей СМИ не пускали внутрь и всячески оттесняли от ворот люди в полицейской форме, в форме охраны пансиона и ещё какие-то парни в костюмах, явно чьи-то бодигарды.

Периодически ворота раздвигались, разбивая толпу на две половины, и пропускали на территорию дорогие автомобили, потом снова со скрежетом смыкались.

Хэнгер хмыкнул, пожал плечами и направился к воротам. Здесь его могли и развернуть, оставив вытягиваться на носках вместе с журналистами, но вмешался случай.

– Хэнгер!! – услышал он вдруг свою фамилию в грубом и не добродушном исполнении и не сразу обнаружил в толпе обращённое к нему лицо.

Погонщиком сердечного ритма Хэнгера, а заодно его золотым билетом через ворота оказался лейтенант Анастас Веласкес. Тот уже давно считает молодого частного детектива за свой личный непроходящий чирей – так часто Хэнгер появлялся беспричинно в самых неожиданных местах, и так часто из-за этого у Веласкеса уходила из-под носа должность капитана.