– Заберу к себе, здесь ночевать он точно не будет, - качаю головой, смотрю на дверь палаты.

– А если не поедет? Насильно потащишь? Он весьма упёртый, - уголки губ друга дёргаются.

– Да есть в кого, - подхватывает Ярослав, - это же надо, у него сын есть, девушка бывшая, про которую с какого-то хрена, знаешь только ты, Кам! И это дружба называется, а Дан? – сверлит нас с Камилем весьма негодующим взглядом.

Я рассказал парням только то, что Макс мой сын, хотя они и так это поняли, увидев мою копию, только маленького размера, а Мышкина бывшая девушка, как и что у нас было они ещё не знают, не то место для рассказа.

– Он нам позже всё расскажет, он обещал, - подал голос Вадим.

– Может стоит найти дядю Мышкиной, и передать ему Макса, всё же с ним ему будет лучше, - не унимается Кам.

– Нет, - взглядом показываю, что бы не нёс чушь.

– Ну как знаешь, это твой сын, тебе и решать, только помни, что ты для него чужой дядя, он тебя первый раз в глаза видит, накосячишь сейчас, потом локти кусать будешь!

Сука! Да знаю я всё! Знаю! Но от возможности провести с сыном время наедине, наладить контакт, расположить к себе, стать на первое время хотя бы другом! Такой шанс нельзя упускать, уверен, как только Мики станет лучше, уйдёт из больнице и заберёт Макса. Разлучать мать с ребёнком я не собираюсь и не собирался! Теперь жалею о брошенный словах в том закутке.

Боковым зрением замечаю, как в палату к Мики и Максу, зашла медсестра, подскочил на ноги, но до палаты дойти не успел, дверь открылась.

– Тут ребёнок проснулся, заберите его, всё же Мышкина по капельницей, заденет ещё нечаянно штатив, - выглядывает медсестра и шире открывает дверь.

В два шага оказываюсь рядом, женщина отступает назад, освобождая проход.

Захожу в палату и первым делом взгляд устремляется на спящую Мики. Худенькая, маленькая, бледная, с иглой в вене и перебинтованной головой. В солнечном сплетении горит, хочется подхватить Мышкину на руки и унести отсюда, увезти в Москву, в хорошую клинику в самые лучшие условия, палату огромную, чтобы все трое там поместились…

– Мама спит, - очень чисто произносит Макс, забирая моё внимание к себе.

– Привет, - подхожу к сидящему на постели сыну, опускаюсь на корточки, кровать низкая, и наши лица получаются на одном уровни, - мама очень устала, и возможно будет спать до утра, помнишь я обещал мороженое? – стараюсь говорить как можно тише, чтобы не разбудить Мышкину.

– Соколадное, - кивает Макс.

– Так вот, может мы поедем и купим его, не будем мешать мама отдыхать? – спрашиваю Макса и спиной ощущаю пристальный взгляд.

Нет, это не Мики проснулась, это медсестра наблюдает за нами.

– А маме куплим? – и смотрит с такой надеждой в глазах, что ком в горле встаёт.

– Обязательно, - всё что могу сказать.

В их с Катей семье, Макс настоящий мужчина, заботится, переживает, такой маленький, но такой сильный, и сила эта не физическая.

– Ну что, пойдём? – протягиваю руку к сыну, готовый взять на руки.

Но Макс не спешит, смотрит на спящую Мышкину, словно думает, может ли он оставить её одну здесь.

– С мамой всё будет хорошо, она просто спит, - обращаю на себя внимание сына.

– Мама юбит анильное моложеное, - произносит макс и поддаётся мне в руки.

– Знаю, парень, я знаю какое наша мама любит мороженое, - подхватываю легкое тельце сына на руки, выпрямляюсь, - ещё она любит клубничное, но на клубнику у неё аллергия, - разворачиваюсь на выход из палаты, задерживаюсь на пару секунд на бледном личике Кати, мысленно прошу простить меня.

Как только она проснётся, и я буду рядом, то обязательно попрошу прощение вслух, но не сейчас, не при медсестре, что не сводит с меня и Макса взгляд.

– Аллелгия? – не выговаривая букву «р», спрашивает сын.

– Да, аллергия, от клубники у мамы появляется на коже сыпь, мелкие такие пупырышки и они очень сильно чешутся, - поясняю ребёнку.

А в памяти возникает картина прошлого.

– Ты что делаешь? – таращусь на Мики, что приплясываю с одной ноги на другую, посередине кухни и остервенело чешет себе спину деревянной лопаткой.

– Даня-я-я, - плаксиво тянет моё имя и поворачивается ко мне лицом, - помоги, - мгновенно оказывается рядом, - почеши мне спинку, а, - и поворачивается ко мне спиной.

На автомате протягиваю руку и начинаю чесать, а перед глазами её лицо, кожа которой покрыта в мелкий прыщ.

– Ах, - стонет Мышкина, чем приводит меня в себя.

– Это что за хрень? – за плечи разворачиваю к себе лицом, рассматривая непонятную сыпь.

– Аллергия! – выкрикивает Мики, - я не думала, что так будет, раньше так сильно не высыпала, никогда больше не буду есть покупную клубнику! Говорила же мне бабушка, нельзя есть зимой то, что бывает только летом, - жалуется пупырчатое нечто!