Он энергичным движением встал из своего кресла и принялся ходить по комнате. На экранах появилась линия, символизирующая течение времени. Через мгновение она сжимается, сворачиваясь в клубок.

Человек в коричневом капюшоне, с улыбкой смотря на Петра:

— Перемены уже начались. Смерть Офелии не единственное, что встряхнет тебя. Но чем больше ты будешь сопротивляться, тем больше будет встряхивать, чтобы ты принял какие-то решения и изменил свою жизнь. Это тебе сложно давалось и в других воплощениях.

Он некоторое время молчит, пьет кофе из внезапно появившейся пиалы, а потом продолжает:

— Я так до конца и не пойму по твоим вибрациям, готов ты выйти на новый уровень или нет. Слушай, если ты хочешь вернуться к своей прежней жизни, это тоже можно сделать. Офелию, конечно, не вернешь. Но ты сможешь при желании об этом постепенно забыть и вернуться ко всем рыбьим вопросам в следующей жизни. Новый виток будет тогда позже. У нас много времени, бесконечно много. И у тебя есть свобода выбора, помни об этом.

Во время разговора Петр иногда посматривал на человека в сером капюшоне, который все время сидел на расстоянии нескольких метров и читал книгу. Иногда этот человек поворачивался в сторону Петра. Его лица было не видно, но молодого человека преследовало ощущение, что он с ним знаком.

— Кто это? Почему он здесь?

— Шаман. Смотрит и учится. Ты позже познакомишься с ним поближе.

Петр уставился на шамана, пытаясь разглядеть его лицо. Но его образ начал расплываться, тогда он повернулся к человеку в коричневом капюшоне, но того уже не было. Вскоре начали размываться и другие предметы в библиотечной комнате. И тут он четко услышал женский голос:

— Иди сюда, он очнулся.

Петр открыл глаза. Он лежал на больничной койке в палате, а на стульчике около него сидела девушка, которую он, кажется, где-то встречал. Через секунду он также увидел улыбающуюся физиономию Андрея.

— Друг, напугал же ты нас всех!

ГЛАВА 3

Оглядевшись вокруг, Петр понял, что находится в больничной палате. Он, конечно, был в курсе плачевного состояния государственной медицины, но теперь ему пришлось убедиться в этом воочию. В последний раз он лежал в больнице, когда был совсем маленьким, а в детстве все воспринимается как приключение, даже рыжие тараканы, нахально снующие по стенам. Тут они тоже были, по крайней мере одного Петр точно заметил: усатый быстро бежал по потолку, а потом скрылся в трещине на стене, среди облупившейся синей краски.

— Ты, брат, еще тумбочку не открывал, — прокомментировал Андрей, поймав взгляд Петра, следящего за тараканом.

Краска полопалась на всех стенах, как будто их изрешетили при обстреле. Палата была рассчитана на трех человек, это Петр понял по еще двум кроватям, стоящим у стены. Сейчас они пустовали. В углу расположился маленький скособоченный умывальник. К нему вели трубы, ржавые и влажные. Батареи тоже покрылись ржавчиной. Петр попытался повернуться, старая кровать под ним заскрипела, а матрас хотел съехать на пол, но русоволосая девушка, которую он не мог вспомнить, заботливо его поправила.

Петр посмотрел в окно, на здание напротив.

— Напротив психушка же? — это были его первые слова.

— Да. А ты в Центральной Городской Больнице. — ответила девушка с русыми волосами, собранными в пучок. Она смотрела на него острыми маленькими глазами, как будто пытаясь что-то скрыть.

— Может, тебе уже туда надо? Обычно самоубийц туда отвозят, но там бы тебе точно не понравилось, — добавил Андрей.

— А сколько я здесь провалялся?

— Почти две недели. Мы уже думали, что тебе конец. Правда, твои показатели стали улучшаться два дня назад, поэтому тебя из реанимации перевели в обычную палату. К тебе, кстати, захаживал один мужик в белом халате, но это не твой лечащий врач. Он как раз с лечащим и приходил, расспрашивал его о тебе. В возрасте, с седой бородкой, говорил, что родственник. Ты не знаешь кто это?

— Нет у меня родственников с седой бородкой.

— Ладно, не важно. Лучше расскажи, что это было? Врачи ничего не могли найти, только сказали, что у тебя прокол в вене, что возможно, это были наркотики… И ты провалялся больше суток! Только странно, что ты находился в коме. В общем загадочный случай. — Андрей говорил быстро и сбивчиво, с интересом смотря на Петра.

Потом он мельком взглянул на Эллочку и добавил:

— При ней можно все говорить, это наш человек. Что за наркоту ты себе вводил?

Андрей поймал непонимающий взгляд Петра, типа «а кто это?».

— Да это Элеонора, Эллочка, ну помнишь, я вас знакомил, как раз перед тем, как ты того, хлопнулся. Ну в тот день, когда мой папаша о любви к родине со сцены сотрудниками вещал. Девушка моя.

Петр отметил про себя, что девушка довольно симпатичная, и веснушки у нее милые. Черты лица ее были мягкими, но мимика выдавала довольно строгую и бескомпромиссную особу.

— Я не вкалывал себе наркотики. Я испытывал вещество, которое разрабатывал в домашней лаборатории. Долго рассказывать, но в общем оно вызывает околосмертные переживания. — сделал паузу и спросил, надеясь, что смерть Офелии ему пригрезилась, мало ли. — А Офелия… что с ней?