— Не война, а спецоперация. — поправила ее Офелия, ехидно улыбаясь. — Ну ты же сама среди тех, кто пирует во время чумы. И вообще, не у нас же воют. Соседняя Страна далеко.

— Ну как же далеко? Всего лишь в нескольких сотнях километров.

— Так рядом же не Соседняя Страна, Соседняя Народная Республика.

— Ну так тем более.

Офелия водит пальцем по странице меню:

— Пожалуй, закажу, себе кофе «Дмитрий Анатольевич» со сливками и апельсиновой цедрой.

— Это реклама нашего заместителя председателя Совета Безопасности? — не унималась собеседница.

Официант, убирая пустую посуду со столов:

— Все совпадения абсолютно случайны. Мало ли дмитриев анатольевичев? У нас так, например, директора зо… — официант не успел договорить, так как у него из рук выскользнула грязная посуда. Он выматерился, потом извинился.

— Ну вы держитесь там, — вслед ему прыснул молодой человек с соседнего столика.

— И только искусство вечно! — подытожила Офелия, поправляя черную копну волос.

Петр решил, что нехорошо вот так сидеть и подслушивать, если заметят, может выйти неловко. Он встал, подошел к дамам: в руках букет цветов, лицо нарочито серьезное. И хотя он уже не раз видел Офелию голой, но сейчас на одетую не мог поднять глаз, быть может потому, что мысленно все время ее раздевал. Он подумал о том, что надо как-то переключить внимание — в любой момент могла начаться эрекция.

— Искусство вечно, но наука нужнее. Не хочу вас обидеть, дамы, но безликое греческое наследие не сможет вас вылечить от коронавируса или рака, — пытаясь вложить в свои слова как можно больше серьезности и пафоса, вклинился Петр в разговор.

На лице Офелии появилась искренняя улыбка. Есть! Она рада ему! Это придало Петру смелости.

— О, это вы, мой преданный друг! — и, обращаясь к подруге, представила его. — Мой квартирант. Я тебе говорила, что сдаю мамину квартиру? Ну и немного поклонник моего таланта. Молодой ученый!

Петр:

— Офелия, вы мне льстите, я всего лишь лаборант.

— Но какой талантливый! Я в курсе ваших работ по ночам, соседи рассказывают, что у вас ночью горит свет.

Подруга Офелии с интересом разглядывала Петра, как натуралист разглядывает новый вид зверушек.

— Это нынче в моде: ругать искусство и восхвалять науку. Как будто они должны исключать друг друга! — с вызовом начала женщина. — И что вы нам скажете, дорогой молодой ученый? Настанет когда-нибудь такое время, когда люди перестанут убивать друг друга?

— Я не психолог, я биолог.

— А чем вы занимаетесь как биолог?

— Я работаю в лаборатории в научно-исследовательском институте. Делаем там вакцины от разных вирусов. А я лично приношу пробирки и слежу, чтобы они всегда были в доступе и стерильны.

Подруга Офелии с недоверием в голосе продолжала:

— А, может, вы там биологическое оружие разрабатываете? — пытливо вглядывается в Петра, потом переводит взгляд куда-то вдаль. — По всему видно, что скоро и у нас начнется ад, я очень обеспокоена и все время думаю о том, что нужно уезжать отсюда куда-нибудь подальше. Только вот на какие шиши? Да и кто меня там ждет в этом подальше? Меж тем провластные шавки становятся все наглее. В их лицах видна тупая охваченность чем-то нечеловеческим.

Петр немного смутился от ее резкого тона и начал оправдываться:

— Это охваченность большим движением истории. — сделал небольшую паузу. — Да, сейчас всем тяжело. Но самое главное, что грядет справедливый новый мир! Прекрасный новый мир, я надеюсь!

Подруга Офелии саркастично:

— Извини, но ты дурак? Какой справедливый и новый мир? Те, кто начал войну, пытаются сохранить старый мир, который уже почти сдох. Это архаика, пытающаяся убить модерн. Кто сделает этот прекрасный новый мир? Старик и его неповоротливые, необразованные прихлебатели?

Петр не ответил на этот риторический вопрос. А подруга Офелии продолжила, похоже, смущение молодого человека ее раззадорило еще больше.

— Ты вообще новости читаешь? К чему все эти смерти на войне? Эти жертвы Молоху? Чтобы разваливающиеся идиоты дольше держались у власти? Денег им мало, им надо остаться в истории! Геростратова слава!

Офелия пыталась возразить, но ее подруга эмоционально продолжала:

— Власть — это наркотик, особенно в старости. Вы думаете, что вам, молодым, дадут дорогу? Ты думаешь, просто так ты моешь свои пробирки, хотя мог бы заниматься действительно чем-то важным? Старость боится молодости, поэтому эту войну и начали. И вряд ли те, кто сейчас попивает кофеек, будут делать вид, что ничего не случилось, когда танки пройдут по Главной улице Города. Вы что Петр, за эти скрепы и старую власть? Вы же молоды, у вас должны быть надежды, планы!

— Когда я говорю про прекрасный новый мир, я имею в виду мир более далекого будущего, когда мы научимся геномодифицировать нас с вами — объяснялся молодой человек.

Офелия со скучающим видом листала страницы в своем телефоне, потом подняла голову и спросила Петра:

— А Вы придете на премьеру? Это будет что-то невероятное. Я Вам обещаю. Впрочем, не буду раскрывать тайны. Сами все увидите.

Слух Петра резануло это «Вы», но он старался не показать виду, что его оно задело: