Потом началась война, богатые люди остались, и новые появились, но его клиентами в основном были люди среднего достатка, а они, такие люди, стали жить похуже, у него покупать пореже. А что-то и наоборот, стали приносить и сдавать, часть на реализацию, а если деньги срочно были нужны, то и продавали. Шмуля не рвач, относился с пониманием — война, люди приходили в основном те, что раньше были постоянными клиентами, и была надежда, что война закончится, и все образуется, и пойдет прежним чередом. Поэтому людей выручал, ювелирные изделия выкупал, не без гешефта, но на нормальных условиях.

Потом случилась революция, и люди побежали, сначала из столиц, сюда, в Одессу, и на короткое время оборот вырос, доходы увеличились, а потом революция добралась и до Одессы, и люди побежали дальше, кто в Румынию, кто в Болгарию, кто в Турцию. У кого на что денег хватало. Царские деньги, кроме серебра и золотых червонцев, стали обесцениваться, хорошо, что в то время у Шмули с Цилей их было немного, почти все в обороте держали.

В это время люди уезжающие стали избавляться от местных денег, покупали валюту, особенно доллары и фунты, золотые червонцы скупали, ну и ювелирные изделия брали: золото, камушки. Много надежнее стало иметь золото, чем бумажные рубли. А там и новая валюта появилась — керенки. Шмуль, как и вся остальная Одесса, к керенкам относился с большим недоверием, брать — брал, но с хорошим дисконтом, и старался быстро избавиться, на них Циля на Привозе рыбку и овощи с фруктами покупала, и то продавцы недовольны были, а больше ни на что керенки не годились. Рабочим на заводах их листами неразрезанными на зарплату выдавали, сами режьте, у вас времени много, а нам некогда. Такое отношение к деньгам передавалось и дальше. Но странная ситуация, деньги обесценивались, и денег в Одессе не хватало. Разменная мелочь так вообще стала редкостью, ее берегли.

Тем не менее, оборот снова начал нарастать, но Шмуля стал осторожнее, и не торопился продавать ценные металлы и камни за бумагу, понимал, что смутные времена лучше переждать в товаре, особенно таком, как его. Все равно продавал понемногу, конечно, на поддержание жизни, а много ли им с Цилечкой надо? Когда приносили ювелирные изделия на продажу — покупал, но самое ценное давно убрал, и такие вещички отдавал только хорошим, надежным людям, в обмен на что-то тоже ценное. Так в их с Цилей квартире появились дорогая мебель, посуда, пара хороших картин. Циля радовалась, наконец в доме появилось то, что раньше позволить себе они не могли, но теперь уже Шмуль стал опасаться дальнейшего развития событий. То Одессу объявили в составе Украины, и тут у Одессы появился шанс вновь стать вольным городом, в составе нового государства. Но потом большевики захватили вокзал, телеграф и почту и объявили свою власть. Полилась кровь, хотя она и до этого лилась, но не так сильно. С большевиками одесситам было не по пути, отток здравомыслящих людей из Одессы резко усилился. В городе активно орудовал «большевик», а на самом деле налетчик Яшка Япончик со своими людьми. Понеслись кровавые будни и ночи, большевики пили, гуляли, грабили, резали и расстреливали. Среди жителей Одессы зрело сильнейшее недовольство большевиками, те проявили перед ними свою зверскую сущность в полной мере. В настоящее время ходили слухи, что вскоре к городу должны были подойти немцы. Уж лучше под немцами, чем под озлобленными на весь мир большевиками, с их утопическими лозунгами.

Шмуля в эти времена убрал с витрин большую часть товара, оставив то, что было менее ценным. Все равно хорошие покупатели заходили редко, а продавать ценные вещи и за царские дензнаки, и тем более за керенки Шмуля не хотел. Скупкой награбленного и краденого Шмуля не занимался принципиально, не только из-за рисков, но и по соображениям поддержания репутации честного человека, которую сложно создать, но легко потерять.

Тем не менее он просиживал дни в лавочке, с детства усвоив русскую поговорку, кто рано на работу встает, тому Б-г подает.

В один из таких дней в лавочку зашел молодой, странно одетый человек, в сером, в обтяжку, похожем на нижнее, белье и зеленом в растительный узор плотном плаще. Поздоровавшись, он высыпал на витрину целый ворох серебряных и золотых украшений. Шмуля с детства был в одесском ювелирном бизнесе, и хорошо знал изделия как местных мастеров и ремесленников, так и российских, турецких, греческих, румынских. Попадались ему и более экзотические вещицы, даже такие, как выкопанные буртовщиками из сибирских курганов. Здесь же были изделия как минимум пяти мастеров двух разных стилей, и самый цимес был в том, что все они ему были совершенно незнакомы.

Глава 36

Полубессознательно перебирая и раскладывая все изделия неизвестных мастеров на две кучки, старый ювелир обдумывал ситуацию. Незнакомец, ранее он точно не был его посетителем — Шмуля имел цепкую память на лица, пришел к нему. Это само по себе ничего не значило. По мере раскрутки кровавого маховика революции к нему стали заходить разные темные личности, чтобы сдать взятое с гопстопа или налета, но он всем отказывал, ссылаясь на безденежье, и постепенно всех отвадил. Этот молодой человек не был похож на местных налетчиков, а предложенные им изделия точно были не отсюда. С вероятностью, это было либо чье-то фамильное имущество, оставшееся с давних времен, которое в связи с известными событиями люди теперь вынуждены продавать, и молодой человек здесь посредник, либо кому-то где-то в экзотическом месте удалось раскопать интересный клад. На вопрос откуда все это, Шмуля получил ответ, что из Индии, однако индийские украшения ему редко, но попадались, эти были стилистически не похожи на известные ему изделия индийских мастеров. Хотя, если они привезены из Индии, это не значит, что они были выполнены индийскими мастерами. Индия — большая страна с множеством торговых путей, эти изделия могли попасть в нее из практически любой страны мира. Либо молодой человек мог быть из среды контрабандистов. Как и в любом крупном портовом городе, в Одессе хватало контрабандистов.

Скорее всего из новых здесь, не из этих мест, поэтому ищет партнеров, через кого можно продавать свое и покупать нужное ему. Против контрабандистов Шмуля ничего не имел, и даже считал их полезными для города и общества людьми, хотя и понимал, что государство считает их преступниками. Но это было вполне допустимое, по его мнению, зло, эти люди не грабили и не убивали, как Бунд и большевики, контрабандисты были заняты мирным делом, пусть и не совсем легальным.

С учетом всей нынешней обстановки и практически полному отсутствию привычной ему нормальной деятельности, Шмуля уже был готов связаться и с контрабандистами, единственное, что его пока удерживало сказать свое да, это таки небольшое пятно на его репутации, которое могло на ней остаться в результате такого сотрудничества, и размер его, Шмули, гешефта.

По мере выяснения подробностей, Шмуля понял, что дальнейшие его сомнения могут привести к потере выгодного клиента, а быть может, если Б-г даст, и будущего партнера. Эх молодежь, все-то они спешат, а ведь в спешке такие дела не делаются, все надо взвесить, все прикинуть, все посчитать.

Услышав потребности стоявших за молодым человеком людей — Шмуля не удивился. Идет война, вдобавок к ней революция, металл и оружие много кому нужны. Да тем же разным революционным группам, которых сейчас расплодилось как грибов — бундовцы, это из наших, большевики, меньшевики, эсеры, кадеты, анархисты — и всем было нужно оружие. Сам Шмуля с торговлей оружием связываться не хотел, сейчас там слишком много риска, но как верно подметил молодой незнакомец, у него были и знакомые, которые промышляли торговлей оружием, был и один родственник, и он не был шлемазлом, в отличие от большинства другой его родни.