— Прости, дядя, но если я напортачил, мне самому это и исправлять. Ошибся Альц—Ром—Гейм, с кем не бывает? Не хочу, чтобы обо мне плохо думали.

— Э, ты чё делаешь? — перегородил дорогу осмелевший Казистер.

Данут отодвинул в сторону родича, словно ветку, попавшуюся на пути, торопливо вышел, не услышав брошенный в спину вздох дядюшки:

— Весь в братца покойного. Такой же дурак.

На сей раз в дом ростовщика парня пропустили без всяких задержек. Привратник выскочил, открывая не маленькую дверцу, а ворота для экипажей, а навстречу, из дома бежал сам господин ростовщик. Забирая у юноши мешок, гоблин, первым делом сунул острый нос внутрь, провел когтем по упаковкам.

— Шестнадцать... — перевел дух банкир, прижимая к себе мешок, словно любящая мамаша младенца.

— Угу, — буркнул парень.

— Может, отобедаете со мной? — ласково предложил Альц—Ром—Гейм, лучась стеклышками.

Дануту ужас, как хотелось пообедать с гоблином (понятное дело, не с самим ростовщиком, а с его воспитанницей), но было страшновато — вдруг возьмет вилку в правую, а нож в левую руку? Или перепутает рыбный нож с закусочным? В доме дядюшки над этим постоянно потешались.

— Извините, некогда, — пробормотал юноша, косясь глазами по сторонам — а не покажется ли Тина?

Но девушки не было видно. Возможно, повтори ростовщик свою просьбу во второй раз, он бы пошел, но тот, не в пример землякам, не стал настаивать.

— Приятно, что современные молодые люди заняты полезным трудом, — важно изрек Альц—Ром—Гейм, пытаясь одновременно поправить стеклышки и удержать мешок.

— Да, а как там ваша воспитанница? — поинтересовался Данут. — Передайте ей.. — замялся юноша, не зная, что бы такое сказать. Наконец, нашелся: — В общем, мне очень стыдно...

— С ней все в порядке, — погасил улыбку гоблин. Придерживая за плечо гостя, он повел его к воротам, не то, провожая, не то, выпроваживая. — Простите меня за мою несдержанность. И, до свидания...

Оказавшись за пределами владений ростовщика, вместо того, чтобы идти на склад, Данут начал обходить забор — вначале прошел по одному кругу, потом по второму, по солнышку, против. А вдруг Тина выйдет во двор выгулять своего чудесного зверька, так похожего на маленькую рысь, только без кисточек на кончиках ушей?

Но во двор девушка не вышла. Так, проболтавшись до самого вечера (даже не задумался — а что скажет дядюшка), Данут побрел домой, выбрав, отчего—то, самый замысловатый и длинный путь, идущий по каким—то руинам.

Удивительно, что юноша не запутался в сорняке и не убился, упав в какую-нибудь яму, скрытую травой и мусором. Из раздумий (или, как правильно обозвать его состояние, если на самом—то деле он ни о чем не думал? Мы бы сказали — «в прострации», но юноша, воспитанный в поморском поселке, таких слов не знал.) Данута вывела тень, мелькнувшая за углом покосившегося каменного сарая. Остановившись, боковым зрением парень увидел, как за спиной шевельнулось несколько темных силуэтов, неумело прячущихся среди развалин. Как же это он? Преследователи, хотя и стараются изображать из себя неслышных и невидных существ, на самом—то деле видны хорошо, да и битый кирпич хрустит под тяжелыми башмаками. Выругав самого себя — давным—давно мог бы увидеть и услышать, а вот, поди же ты... Грабители? Вполне возможно. Места, в которые его занесло, пользовались в городе дурной славой. Так, что там у нас впереди? Засада. Сзади загонщики, а спереди охотники. Грамотные, сволочи!

Не сказать, что парень особо испугался, но ему все—таки стало не по себе. Высматривая — что бы такое ухватить, нащупал ногой какую—то палку, быстро нагнулся. Ощущая в руке некую тяжесть, слегка успокоился — оружие неважное, но и с таким можно натворить дел. Сойдя с дороги, Данут прислонился спиной к стене, ожидая противника. В рассуждении, что на это уйдет время, присел на корточки, чем расстроил планы неизвестных, потерявших в сумерках жертву.

Данут сидел. Терпения, выработанного на промысле, на рыбной ловле, ему было не занимать, чего нельзя было сказать о злоумышленниках. Первыми не выдержали «загонщики».

— И куда он делся? — озираясь по сторонам, спросил первый, словно в надежде услышать подсказку из темноты. Потом, уже в голос, крикнул: — Эй, Аристун, дикарь пропал!

Из—за сарая донесся недовольный глас атамана:

— Куда он мог деться? Мимо нас он не проходил. Упустили, суки!

— Кто упустил? Он мимо нас тоже не проходил! — принялся отругиваться «загонщик».

О, да это старые знакомые. Атаман уличной своры Аристун и его шайка. Подождав, когда из—за сараев проявится еще три силуэта и, вся шайка соберется вместе, Данут встал.

— Ну, здесь я.

Кажется, появление Данута удивило и, даже слегка напугало малолетних бандитов. Но хозяевам улицы надо было держать фасон. Да и поквитаться хотелось за прежнее унижение. Первым, как и положено, вперед выдвинулся атаман:

— Ну что, дикарь, смелый говоришь, да? Силушка, говоришь, так из тебя и прет!

— Ничего, мы ее сейчас всю выпустим! — хохотнул еще один бандит, вытаскивая нож.

Кажется, у всех было оружие. Данут, который в этот момент вовсе не жаждал крови, а любил всех на свете, миролюбиво прокрутил палку, на краткий миг превратив деревяшку в крылышки стрекозы. Прекращая вращение, доброжелательно предложил: