Глотая холодный дым вперемежку с радостью — жив! — юноша принялся снимать тело. Осторожно вытащив Милуда на сушу, уложил на холодную гальку, стащил с себя куртку, подложил отцу под голову. Не найдя ничего подходящего, побежал к кромке набегавших волн, принявшись прямо в ладонях таскать соленую воду, осторожно омывая лицо отца от запекшейся крови.

— Дождался, — прошептал Милуд, пытаясь пошевелить изрезанными губами, открывая единственный глаз. — Сынок...

Отец никогда в жизни не говорил так. Милуд, никогда не повышал голос на сына, но никогда не нежничал с ним, не сюсюкал, предоставляя это женщинам.

— Бать, ты молчи, тебе нельзя говорить, — захлебываясь от навалившегося счастья, попросил Данут, разрывая на полосы нижнюю рубаху. — Сейчас перевяжу.

— Поздно, — совершенно спокойно отозвался Милуд. — Я бы уже умер, но тебя ждал. — Перехватив руку сына, пытавшуюся подлезть под спину с куском холста, попросил: — Пить дай. — Останавливая Данута, потянул к себе и, уже еле слышно прошептал: — Иди в Тангейн. Там у тебя дядя, мой брат. Купец он, звать Силудом. Силуд Таггерт. Еще. Шкатулку отыщи материнскую и мой меч. Я меч не успел взять, не дома был... — Приподняв голову, старый воин усмехнулся: — Норги мне почетную казнь устроили. Топор только был, а еcли бы у меня меч... Ладно, сходи за водой. Запомни — шкатулка, мой брат Силуд...

Оставив отца, Данут побежал к поселку. В первом колодце ведра не оказалось. Во втором... Во втором, вместо воды плавали трупы... С трудом отыскав битый горшок, наполнил его водой, Данут вернулся к отцу.

— Батя, вот... — радостно сунулся парень к отцу, поднеся к его губам край горшка. Потом закричал, что есть сил: — Отец!

Плохо соображая, парень пытался разомкнуть зубы отца, а поняв, что это уже не удастся, уткнулся в мертвое тело и зарыдал...

Всю ночь Данут просидел рядом с телом отца в полудреме, в полузабытьи, не замечая ни пронизывающего ветра с моря, ни криков чаек, которые вместе с воронами делили погибших.

Ночью к нему пришла Ластя. Девушка была в длинном свадебном платье, белоснежную красоту которого портило ярко—красное пятно напротив сердца и в венке из ярко—желтых купальниц. Шею закрывали бусы, намотанные по всей длине. Но жемчужины были не светлыми, а багровыми.

— Милый, я по тебе скучала! — улыбнулась девушка странной, какой—то жеманной, так не похожей на нее, улыбкой. Скривив родные и, в то же время чужие губки, попеняла: — Я так долго тебя ждала, а ты все не шел. — Протянув парню руку, позвала: — Пойдем.

Данут встал и, словно во сне, взял руку девушки в свою. Рука Ласти была не горячей, и не холодной, но липкой, словно бы вымазанной в меду.

— Пойдем, — нетерпеливо повторила девушка, потянув парня к морю.

Данут, до которого плохо доходило — спит он или бодрствует, начал нелепо переставлять ноги, двигаясь, словно бычок на веревке. Когда набежавшая волна омочила подошвы, остановился.

— Ластя, там море! — попытался образумить он девушку.

— Не бойся, глупый, — улыбнулась девушка. — Пойдем со мной. Ну же!

Ластя легко взошла на кромку воды и пошла по ней, придерживая жениха за руку. Данут, немного поколебавшись, двинулся следом.

— Пойдем, милый, — шептали губы девушки. — Ты сам поймешь, что умирать не страшно...

— Стой! — раздался за спиной окрик отца и, крепкая рука потащила парня назад, выволакивая из водоворота, как это было много—много лет назад, когда он, будучи совсем маленьким, решил подойти поближе к воде, чтобы посмотреть на волны во время шторма.Если бы не отец, ринувшийся спасать сына, он бы не выбрался.

Данут пришел в себя в море. Не понимая, как он там оказался, парень в несколько гребков вернулся на берег. Отдышавшись, посмотрел вокруг. Никакой Ласти не было и в помине, а Милуд лежал так же, как и был положен — с руками, сведенными крест—накрест на груди, с застывшей улыбкой, едва уловимой в лунном свете. А кромку воды окутывал страшный туман!

Утром, как засветило солнце, парень принялся собирать мертвецов и искать живых. Мужчин и молодых парней — своих недавних товарищей по играм, по ловле рыбы и охоте на морского зверя, удалось собрать всех. Кого целиком, а кого и ... Женщин было мало, а девок и детей не отыскалось вовсе.

Не нашел Данут и Ласти. Разобрал почти до земли останки старого дома, где девушка жила с матерью и двумя младшими братьями, но удалось выгрести лишь обугленное тело Кастуни.

Данут очень надеялся, что хоть кто—то успел убежать и теперь отсиживается в лесу.

Собирать трупы и разбирать завалы пришлось несколько дней. Сколько именно, он уже и сам бы не мог сосчитать. От сладкого трупного запаха кружилась голова, черная сажа впиталась в лицо и одежду, он ничего не ел, но не обращал на это внимание. Что себе мог позволить Данут, так это подкрепиться водой.