Когда хозяин утром пришёл, шуба на Урго Бэр была сухой, словно неделю пролежала под июльским солнцем, а Урго Бэр был горячим, как уголь в костре, и глаза его светились негасимым огнём.

– Что ж, Урго Бэр, верни мне мою сухую шубу, а я тебе что-то подарю.

Хозяин забрал свою шубу и подарил Урго Бэр бубен. Бубен из кожи медведя, и на нем были изображены медведи.

– Теперь это твой конь, Урго Бэр, он унесёт тебя в нижние и в верхние миры, на нём ты будешь спускаться под землю, летать по небу и плавать по рекам. Это твой лук. На нём ты, как на стреле, быстро отправишься на край земли и вернёшься обратно. А я тебе больше не нужен, Урго Бэр, я ухожу.

И хозяин ушёл в лес, ушёл домой.

Так Урго Бэр стал шаманом. Самым большим из всех самоедов, и единственным среди оставшихся тайгийцев. Урго Бэр разговаривал с животными и с птицами, и с рыбами. Он понимал их язык, и они внимательно его слушали. Он ездил верхом на медведе и голыми руками ловил ласточек. К нему шли нганасаны и селькупы, камасинцы и моторы, энцы и сойоты. Все они шли, чтобы узнать будущее, узнать прошлое, шли за погодой, шли за лечением, шли с просьбой догнать душу и уговорить её вернуться. И Урго Бэр предсказывал будущее, рассказывал прошлое, вызывал дождь, лечил язвы, догонял и возвращал души. Он погружался на дно реки и запрыгивал на вершину берёзы и сидел на ней, как на стуле.

Урго Бэр прожил ещё сто лет и всего сто шестьдесят один год.

Я спросил:

– Ава, а ты был за большим лесом?

– Был.

Ава большим железным топором вырубал лодку-долблёнку из толстой осины, чтобы ходить на ней по рекам и ловить рыбу. У Ава были большие мозолистые руки с длинными чёрными ногтями, а от уголков его глаз разбегались глубокие морщины, как лапки воробья. Потом долблёнку нужно обжечь огнём, чтобы она служила долго.

– Что за большим лесом, Ава?

– Плохие люди, – ответил он, не отвлекаясь от работы. – Побелевшие люди. Раньше они были, как мы. Они стали белыми, потому что стали есть других людей. И чем белее человек, тем больше людей он съел. Да, они едят мясо других людей, а отрубленными головами украшают коньки своих изб. Они приручили диких свиней и скармливают им то, что не доели сами.

– А они не придут к нам? – испугался я. – И не съедят нас?

– Нет, Кхай, они не придут, потому что боятся меня. Потому что я великий шаман, – Ава гордо поднял голову. – Я попрошу духов, и духи нас защитят.

Когда умер Урго Бэр, Ава – его сын и мой отец, сложил его тело в кожаный мешок, зашил его и отнёс далеко в тайгу, в мёртвый лес и спрятал в дупло большого дерева, чтобы духи леса забрали его себе. Рядом с ним он оставил и его костюм, и его посох, и бубен. Теперь душа Урго Бэра навсегда отправится в тот мир, из которого приходила к нам в гости. Но потом Ава вернулся и забрал костюм и посох, и бубен, и сказал, что теперь он будет самым великим шаманом.

Он камлал, ходил в лес общаться с духами, но другие самоеды к нему не шли, потому что не поверили ему. Так мы и жили отдельно ото всех в лесу: Ава, я, моя старшая сестра Нё, мой старший брат Кора, их дочь Уджугэ Эши и собаки. Ава был на десять или двадцать лет моложе, чем был Урго Бэр, когда тот стал шаманом. Ава ловил рыбу и охотился, и приносил нам еду. Перед тем, как уйти на охоту, он камлал и просил духов послать ему зверя. А перед камланием Ава несколько дней ничего не ел и воздерживался. Кора был восемнадцати лет, у него была поранена рука, он иногда ходил с Ава на охоту и рыбалку, но чаще оставался сторожить дом. Нё было четырнадцать, и она вела хозяйство, готовила еду, коротким летом собирала ягоды и орехи и занималась огородом. Она выращивала горох. Нё и Кора были братом и сестрой, но жили, как муж и жена, поэтому их маленькая дочь Уджугэ Эши была нездоровой, у неё всегда болела голова и она всегда плакала в своей люльке, глаза её были раскосы в форме миндаля, а рот открыт и язык высунут.

У нас было много собак, никто их никогда не считал. Большие помогали Аве охотиться, они тягали сани, а маленьких мы варили и ели зимой, когда нечего было больше есть. Зимой их запускали греться в сарай или даже в нашу общую землянку. Я брал несколько собак на свою лежанку, и они грели меня, как печь. А летом они просто бегали по лесу.

– Почему плохие люди за большим лесом стали такими злыми, Ава?

Ава вытер рукавом пот со лба и долго думал.

– Они предали своих богов, тех богов, которых почитали их отцы и отцы их отцов, и теперь стали почитать нового бога, – наконец, ответил он. – Теперь они прокляты.

– А их новый бог сильный? – опять спросил я.

– Нет, – Ава решительно покачал головой. – Их бога убили, его прибили гвоздями к кресту, но он ожил. Их бог называет их рабами.

Ава долго смотрел глубоко в лес, словно искал там ответы на свои вопросы.

– Мои боги меня рабом не называют, – он снова покачал головой. – Нет, не называют.

Ава снова принялся долбить лодку.

– Ава, давай я помогу тебе?

Он огляделся, раздумывая, чем я могу помочь.

– Чем ты мне поможешь, Кхай? Разве что держи с той стороны бревно, чтобы оно не шаталось.

Я подошёл с той стороны и стал держать, но лодка и без меня стояла устойчиво, поэтому вскоре я ушёл играть со щенками. Маленькая белая сука Мен недавно ощенилась.

Никогда раньше Ава не приносил с охоты медведя. Приносил оленей, коз, косуль, зайцев и тетеревов, даже лис, но никогда не приносил медведя.

Перед этим промыслом он ушёл камлать на целых три дня.

– Как ты поговорил с духами, Ава? Что они тебе сказали? – спросила Нё, когда Ава вернулся.

– Я несколько раз умер и ожил. Я летал на бубне по небу выше молодых коршунов и видел то, чего не видел никто из людей. Духи сказали, что в этот раз дадут мне медведя.