Юна сидела в наушниках за Коргом, проигрывала какие-то отрывки, морщилась, чертыхалась, видимо, искала нужный звук. Один раз в сердцах даже ударила кулачком по синтезатору, затем надолго застыла, глядя в пустоту, словно надеясь что-то там в ней разглядеть.

СонЁн постояла, не решаясь нарушить тишину, потом обратила внимание на разбросанные листки с текстом, безжалостно исчерканным вдоль и поперёк. Подняла один. Стихи на японском. Иканаиде. Что-то знакомое. На другом листочке перевод:

Ничего не вижу, ничего —

Я все время плачу.

Но не от печали,

А от счастья от тепла твоих прикосновений.

Ах, не уходи, пожалуйста, не уходи.

Никогда не давай нам разлучиться.

Ах, не уходи, пожалуйста, не уходи,

Пусть все остается как сейчас.

Когда-нибудь твое сердце, когда-нибудь

Будет где-то далеко.

И все станет воспоминанием,

Лучше об этом не знать,

Лучше об этом не знать.

— СонЁн, это ты? Давно тут? А я и не заметила.

— Минут пять… Репетиция закончилась, девчонки по домам разъехались. Завтра же выходной… Юна, такой простой текст, всего несколько повторяющихся фраз. Неужели вот это можно спеть так, чтобы получилась хорошая песня?

— Можно, СонЁн, можно. Я ещё немножно поколдую, потом начну писать вокал, тогда и увидишь.

— Не уходи… Это потому что мама? — всё же решилась спросить СонЁн.

ЮнМи кивнула.

— Да. Работа помогает мне не сойти с ума. Если я буду просто сидеть и ждать, я точно сорвусь. Никаких нервов не хватит. Это так тяжело сознавать, что ты ничем не можешь помочь родному человеку, что от тебя совсем ничего не зависит, что в любой момент могут позвонить и сказать, что уже всё, совсем всё…

— А что говорят врачи?

— Врачи много чего говорят… Но, знаешь, вот тут, — Юна прижала руку к сердцу, — я чувствую, что всё будет хорошо. Вчера посмотрела, как мама пьёт бульон, и поняла, что кризис миновал. И песня сразу как-то легко пошла, словно барьер какой-то внутри меня сломался. Ещё немного с минусовкой поработаю и можно будет записывать.

* * *

Студия звукозаписи агентства "FAN Entertainment". За стеклом перед микрофоном стоит ЮнМи в наушниках. В соседних помещениях кроме звукооператоров присутствует сразу несколько человек: группа "Корона" в полном составе, ЁнЭ, менеджер Ким, президент СанХён и руководитель корейского филиала "Sony Music" господин Юдзи Такахара. Никого из них ЮнМи на запись не приглашала, все явились сами, независимо друг от друга, словно бы ведомые рукой судьбы. У "Короны" по графику запись новой песни, а СанХён с японцем просто "случайно проходили мимо". ЮнМи, ни на кого не обращает внимания, слушает с закрытыми глазами первые такты вступления под трогательно-щемящий голос виолончели.

СонЁн читала текст песни, она знает примерно, чего ожидать, и всё же начало её просто оглушает, если, конечно, можно сказать так сказать про шёпот. А Юна поёт именно шёпотом. И столько воздуха в её голосе, столько дыхания, что невозможно понять, как она это делает. Ведь никогда прежде она так не пела. Боже мой, так просто и так сильно, что буквально мурашки выступают. Ничего больше в мире нет, только песня и она. У меня так точно не получится, думает СонЁн, и это её ничуть не огорчает, потому что до такой вот Юны уже никому не дотянуться. Покосившись на японца, она видит, что тот определённо ошарашен тем фактом, что в Корее слышит, как корейская певица на безупречном японском языке поёт известную на его родине песню… И как поёт!

ЁнЭ никогда не считала себя великим знатоком музыки и своё мнение о песнях составляла по принципу "нравится-не нравится". Но сейчас, глядя на Юну, слушая её голос, она поняла, что всё то, что было прежде — всего лишь прелюдия, подготовка к чему-то большему. К тому, что рождается сейчас, что трогает душу до слёз, что можно слушать бесконечно, к тому, чем будут восхищаться тысячи и тысячи людей по всему миру… И это такая невероятная удача — стоять здесь и видеть, как на твоих глазах рождается шедевр. ЁнЭ оглядывается и видит, как девушки из "Короны" слушают Юну. БоРам в волнении вцепилась в спинку стула, ИнДжон и КюРи замерли, почти не дышат, ХёМин сидит с закрытыми глазами, ДжиХён даже рот открыла… СонЁн вся в песне, вся там, рядом с ЮнМи… Эх, как их стукнуло-то.

Вовремя мы сюда зашли, думает президент СанХён, молодец КиХо, что предупредил. Японца теперь легче будет уломать на новые условия контракта. Вон как заулыбался, с первых нот песню узнал. А я ведь тоже эту песню знаю, её, по-моему, гонконгский певец Джеки Чун пел в начале девяностых.

Jacky Cheung — li xiang lan

https://www.youtube.com/watch?v=dtM2EsgHD3M

Однако у ЮнМи получилось нечто совсем иное. Мелодия та же, а песня другая. Более камерная, более утончённая. И более страстная. Как она это сделала? И ведь вижу, что ей даже усилий прилагать не приходится, а чувства так и рвутся из неё. Обещала, что голос в итоге станет серебряным, не верил, а зря. Он у неё не серебряный, он воистину золотой. Оперная часть — вообще что-то запредельное, такие высокие ноты берёт, и видно, что для неё это не составляет никакого труда. Она же своим голосом пользуется, словно инструментом, удивляется СанХён, не подозревая, что совсем недавно Юна так же думала про голос приснившегося ей парня. Охо-хо! Девчонка слишком быстро выросла в профессиональном плане, она уже не только успешный композитор, но и потрясающая вокалистка. Даже страшно за неё становится? Что с ней будет дальше? И самое главное — как мне теперь с ней справляться, как такое сокровище не потерять? Улетит ведь — не удержишь.