Я отправляю Глорию в полет обратно в Хоук-Ридж-Холлоу одну, и как только двери самолета закрываются, тут же жалею об этом. Что-то похожее на сталь давит мне в грудь.

Мой телефон подает звуковой сигнал, и мой пульс учащается в надежде, что это она. Но нет. Это Харвилл.

— Привет моему лучшему сотруднику. Знаешь, если поднимешь свои показатели, то сможешь стать VIP-сотрудником пять лет подряд. Еще не поздно. — Он напевает строчку про пять золотых колец из песни «Двенадцать дней Рождества».

Ирония. Глядя на затянутое облаками небо, я тут же думаю о Глории, которая где-то там, наверху.

— Что скажешь? Готов вернуться? Не сомневаюсь, что прошлый вечер подсластил сделку. И, кстати, у тебя была отличная пара. Где ты ее нашел? — Он рычит.

Мои мышцы напрягаются, а челюсть сжимается.

— Глория — моя девушка, — выдавливаю я из себя, говоря сейчас то, что боялся сказать прошлым вечером. Или она была моей девушкой.

— Ну, тебе придется сообщить ей новость как можно скорее. Мы забронировали тебе билет в Юго-Восточную Азию на следующий день после Рождества.

В аэропорту включается интерком, объявляя о следующем рейсе. На который я мог бы попасть. Сталь в моей груди опускается в желудок, образуя тугой узел.

— Слушай, Шона из отдела кадров позвонит тебе, чтобы все уладить — страховку, пенсионный счет. Рад, что ты вернулся, приятель.

— Нет, — бурчу я. Узел немного ослабевает.

— Нет?

— Нет, мне нужно больше времени. — Он снова затягивается.

— Время — деньги.

Я вешаю трубку, потому что мне нужно подумать, а это нелегко сделать, потому что стальной узел в моем животе растет и огонь растекается по венам. У меня пять братьев и двое любящих родителей. Я могу поговорить об этом с любым из них. Вместо этого я звоню сестре.

Фрэнки отвечает, слегка запыхавшись.

— Разве ты не должен был уже вернуться?

— Откуда ты знаешь, что я не вернулся? Подожди. Ты в порядке?

— Я в полном порядке и очень беременна. Чтобы ответить на твой вопрос, на заднем плане я услышала, как интерком аэропорта объявляет об отправлении из Нью-Йорка.

— Ты скучаешь по этому месту? — спрашиваю ее. Она была шеф-поваром и раньше владела успешным рестораном в центре города.

— Иногда. Нечасто. Приятно приезжать в гости. Но семья здесь. Кстати, когда вы, ребята, вернетесь?

Она уже включает Глорию в нашу семью. А как не включить? Как будто эта женщина с рождения была отмечена как часть клана Коста. Она подходит. Вписывается в наш хаос. Со мной. В моих объятиях.

Сталь внутри давит на мои кости.

— Глория должна быть там через пару часов.

— О-о-о. Что случилось?

— Любовь. Я думаю. — Сталь исчезает, словно изгнанная одним этим словом.

— И ты в ужасе.

Мой ответ — молчание. Узел возвращается.

— Ой, маленький бедненький Бруно. Любовь пугает, это правда. И это тяжело. Но она также прекрасна, волшебна и благословенна. Все зависит от того, чего ты хочешь от жизни. Идти вперед с одиночеством в качестве спутника или пройти сложный путь, где ты должен поставить благо другого человека выше своих собственных желаний, отбросить свое эго в сторону и преодолевать сложные переживания, эмоции и препятствия.

— Когда ты так говоришь, это звучит не очень привлекательно, — ворчу я.

Фрэнки усмехается.

— Это того стоит, потому что вы будете делать это вместе.

Уродливая правда вертится у меня на языке.

— Я изначально пошел на свидание вслепую с Глорией, чтобы не появляться на семейных мероприятиях в одиночестве.

— Это говорит о том, что тебя не интересует жизнь одинокого волка. Ты хотел общения, но эго, о котором я говорила, слишком раздуто, чтобы признать это.

— Фу. Не используй слово «раздутый».

— Я беременна. Привыкай к этому. Думаю, что большое эго — это черта Коста. Оно приходит вместе с уверенностью Коста, но мы можем выбирать, использовать его во благо или во зло.

— Говоришь так, будто болтала с детьми о супергероях.

— Мы читали детскую Библию. Кроме того, у всех нас, Коста, огромное эго и большие головы, но это неважно. Этот ребенок родится со дня на день, и…

Я нажимаю на тормоза в этом направлении разговора.

— Просто признай это, Бруно. Тебе нравится Глория.

Несмотря на то, что сестра не видит меня, я киваю.

— К моему удивлению, Глория оказалась больше, чем просто удобным свиданием. Гораздо больше.

— Ты любишь ее.

— Люблю.

— Она знает об этом?

Я снова молчу.

— Долгое время ты был деловым братом из большого города. Взбалмошным. Скитальцем. Может быть, пришло время остаться. Пустить корни.

Слова Фрэнки напомнили мне о том, что сказала Глория. Напомнили о том, что я действительно чувствую внутри, когда отбрасываю в сторону то, как хочу, чтобы люди воспринимали меня — делового брата из большого города.