Так он решился на женитьбу ради выгодны? Причём сомнительной. Что могла дать ему девушка без титула и с поруганной честью?

– Вы совершили ошибку, – сказала, сверля его взглядом. – Я никогда не дам согласие перед алтарём, а небеса обязательно покарают вас за причинённые мне страдания.

– Покарают? – удивился лорд Грэмт. – Разве они этого ещё не сделали?

В его взгляде, обычно равнодушном, читалась печаль. Маг со скованной силой, не способный защитить от разрушения собственные земли, возможно, он и в самом деле уже познал небесную кару. А теперь хотел разделить её со мной. Только я с ним делить ничего не собиралась.

– Не знаю, какая выгода вам привиделась в нашем браке, но поверьте, он не принесёт счастья. К тому же я намерена выйти замуж по любви и не позволю ни папеньке, ни вам, ни уж тем более госпоже Гийер помешать моим планам.

– Выгода… – прошептал лорд Грэмт задумчиво. – Может быть, и так.

На этом наш странный, ничего не проясняющий диалог завершился. Лорд Грэмт вернулся к созерцанию пейзажей, и я последовала его примеру. За окном бушевала зелень. Сочные полевые травы, раскидистые деревья с густыми кронами, поляны цветов – Эргейбское графство одно из самых живописных.

Слышала, в проклятых землях почти нет зелени. Как же я буду тосковать по этому буйству красок и торжеству природы.

К вечеру, когда солнце уже склонилось к горизонту, мы въехали в небольшой городишко у самой границы графства, и остановились возле трактира. Моя выспавшаяся надзирательница оживилась и первой вылезла из кареты. Я же, сделав попытку встать на ноги, с досадой опустилась назад на сиденье.

– Боюсь, мне придётся ночевать здесь, – сообщила лорду Грэмту, понимая, что не смогу преодолеть и нескольких шагов, не говоря уже о том, чтобы самостоятельно вылезти из экипажа.

Он молча выбрался первым и протянул мне руки, предлагая на них опереться. Я неуверенно привстала и едва приблизилась к подножке, как тут же была подхвачена лордом Грэмтом и аккуратно поставлена на землю.

Нести меня на руках он не стал, зато предложил локоть для опоры, и я скрепя сердце воспользовалась его помощью.

Лукреция вошла в трактир первой, я же в сопровождении лорда Грэмта ещё долго ковыляла следом. Когда мы нагнали её, она уже беседовала о чём-то с трактирщиком.

– В ваших комнатах крепкие двери? – спросила она требовательно.

– Вполне, – кивнул трактирщик.

– А замки хорошие? – не унималась Лукреция.

– Хорошие, госпожа.

– Отлично, – потёрла она руки. – Тогда мы займём две комнаты. Одна для меня и этой юной леди, а другая для лорда Грэмта.

Поначалу причина её суетливой организованности была мне неясна, но, когда мы, отужинав, зашли в комнату, всё встало на свои места. Надзирательница, заперев дверь на ключ, торопливо спрятала его к себе за пазуху.

– И даже не думай о побеге, – предупредила она.

Не знаю, откуда в этой грымзе столько злости. Я даже на ногах стояла едва ли, не говоря уже о том, чтобы куда-то бежать. Но спорить с Лукрецией было бесполезно. Она уже мысленно переезжала в собственное поместье, и любой, кто посмел бы ей помешать, поплатился бы за это сполна.

Папенька, надеясь устроить мою судьбу, обрёк меня на настоящую каторгу.

Глава 3

:Алан Грэмт:

Проводив Эмили и госпожу Гийер до их покоев, я отправился к себе. Скинул сюртук, расстегнул верхние пуговицы рубашки и присел на кровать. Тело одолевала жуткая усталость.

Не думал, что дорога будет настолько утомительной. Девушка, Эми, ненавидит меня, а её гувернантка, если можно так назвать человека, совершенно незаинтересованного в благополучии подопечной, вызывает особые вопросы. Что двигало лордом Мунтэ, когда тот решился подписать помолвку и до свадьбы отправить дочь в Флуэнские земли, мне неведомо. И стоило ли заходить так далеко, чтобы выдать дочь замуж?

Скандал, несомненно, случился грандиозный, и характер у девицы не сахар. Среди нынешних лордов вряд ли кто-то захотел бы на ней жениться, кроме, конечно, меня. Но она и не искала мужа среди знати.

Мысли и сомнения одолевали меня уже который день. Правильно ли я поступил, вернувшись за Эмили после смотрин? И ведь уехал. Добрался тогда ровно досюда. Как сейчас помню на удивление пасмурный день, назойливый дождь, стучавший по крыше, и совершенно невкусный ужин.

Как и многие дни, тот был сер и непримечателен. Но словно борясь с окружавшей меня серостью, перед глазами вновь и вновь возникало ликующее лицо Эмили. Она стояла, гордо подняв подбородок и расправив плечи, и отвечала усмешкой на презрение. Столько в ней было силы, столько отважности и столько жизни, что этот образ рыжеволосой бунтарки въелся в память.